Перед премьерой на ТВ нового телеспектакля «Кривого зеркала» «Свадьба-женитьба» (автор Алексей Щеглов) главный юморист страны откровенно поговорил с «КП» о юморе…

Е. Петросян, и вся его бригада юмористов востребована необычайно. Программы показывают высокие рейтинги, спектакли проходят на «ура»… Но о художественных достоинствах театра в прессе вовсе не упоминается, а «Кривое зеркало», как, якобы, устаревшая форма, нередко некоторыми противопоставляется «Камеди Клабу». В то же самое время, те, кто смотрит «Кривое», имеют серьезные претензии к тому же «Камеди»…

Разобраться в этом вопросе мы решили с Евгением Петросяном, который, несмотря ни на какие ветры перемен, все же остается «королем юмора» на нашем ТВ и лицом одного из двух основных каналов страны.

Простите за то, что не ругаемся в эфире…

— Евгений Ваганович, в критике ваших телевизионных передач, если разобраться, главной претензией является консерватизм. Мол, это старый юмор…

— Обвинять у нас могут в чем угодно. Но «Кривое зеркало», как мне кажется, не только не устарело, оно, если говорить с художественной точки зрения, — самый прогрессивный театр миниатюр на сегодняшний день, рассчитанный на широкую всероссийскую аудиторию. Если бы даже оно сейчас прекратило свое существование, показывать его по ТВ и смотреть будут еще лет двадцать – тридцать. В нем есть юмор, как я говорю, объективно смешной, я могу об этом открыто говорить, потому что это заслуга, прежде всего, наших блистательных актеров и авторов. «Кривое» чрезмерно тиражировалось в эфире, потому что его любят и хотят видеть… Причем на всем постсоветском пространстве. Есть, правда, легенда, мол, нас показывают так часто потому, что Петросян хочет заработать больше денег. Так вот, это бред. Мы — единственная страна, где артисты не получают за тиражирование в эфире никаких денег… «Кривое» — это реализованная попытка возродить и сохранить ушедшую в прошлое форму Театра на эстраде, но на современном витке развития.

Правда, у нас очень большой недостаток по сравнению с некоторыми молодыми артистами — мы не ругаемся матом — это упущение. Мы уж как-нибудь проживем без этого. К тому же мы не «зацикливаемся» только на сексе и прочих очень откровенных, интимных вещах. Еще, какие претензии?

— Я бы это сформулировал как постоянное использование «бродячих» сюжетов, довольно старых анекдотов. И не сказал бы, что шутки про тещу свежее, чем про секс.

— Это я легко могу опровергнуть: в «Кривом зеркале» пишутся всегда оригинальные тексты, наши талантливые авторы не нуждаются в старых анекдотах. Что касается «бродячих» сюжетов, то нередко «бодячие» авторы, полупрофессионалы, снующие по юмористическому рынку, бывают у нас на концертах-съемках и, мягко говоря, заимствуют шутки, которые становятся «бродячими». О разнообразии тем могу сказать: нет современной темы в нашей жизни, которую не обсуждало бы и не пародировало бы «Кривое зеркало». Это вопиющая неправда, что мы шутим только про тещу! А, между прочим, теща и зять — это комические персонажи, придуманные народом очень давно, как смех над коммунальной квартирой. Вот когда родители и дети будут окончательно жить отдельно, не в стесненных бытовых условиях, они не будут ругаться. И тогда такие шутки им уже будут непонятны и не нужны. (Кстати, у молодых людей нет тещи и поэтому тема эта – «взрослая»). Народ же не придумал персонажей «свекровь и невестка» — нехорошо, когда ругаются две женщины.

Другое дело, что об этом всем шутить надо свежо, оригинально и не оскорбительно.

— Как часто артисты на эстраде используют «бородатые» анекдоты?

— Существует миграция шутки, ее переработка. И в этом смысле Интернет сослужил очень плохую службу. Думаю, что на каждом моем концерте найдется десяток любителей погулять по юмористическому Интернету. Они запоминают 5-10 шуток и тут же публикуют их в сети, не ссылаясь ни на моих авторов, ни на исполнителя. Шутка, попавшая в Интернет, становится «ничейной». И уже любой артист или автор может ее взять и приписать себе. Я иногда таким говорю: «Что же ты сделал, голубчик, это же моя шутка, я еще пять лет назад ее произносил». Он говорит: «Да? Я не знал. Я ее взял в Интернете». И это, с его точки зрения, абсолютное алиби. Но он обязан знать, что делается у него «в цеху»! Я, стараюсь узнать, кто что написал из авторов. А бывает так, что с разрешения одного автора я вставляю шутку в монолог другого, но, при этом, обязательно спрошу разрешения у обоих и в рапортичке соответственно запишу обе фамилии.

— А что это такое?

— Рапортичка – это документ, по которому оформляются авторские гонорары с выступлений артистов как на сцене, так и на ТВ. Кстати, подчеркивая уважение к авторскому труду, и «Смехопанорама», и «Кривое зеркало» указывают в титрах во время исполнения номера фамилии авторов.

Но вы правы в принципе, миграция шуток должна быть упорядочена. Это возможно, если охрана авторских прав всерьез этим займется. Правда, существует еще такая трудность — провокация памяти: человек взял шутку из Интернета, а через полгода ему кажется, что это его собственное изобретение. Интернетом пользоваться можно — это же народный фольклор. Но надо уважать себя и других авторов.

— Но это же не смешно, рассказывать одни и те шутки…

— Это вы кому говорите? Артисту с огромным репертуаром? Найдите еще такого — мой репертуар обновляется ежемесячно. Я  выступаю с 62-го года на эстраде, уже 46 лет, и всегда был только «первоисточником». Моим репертуаром пользовались все эстрадные артисты Советского Союза, за исключением «первачей», никогда не бравших друг у друга номера или шутки. А вот артисты средней и провинциальной эстрады, всем моим репертуаром всегда пользовались. Я никогда не сердился, потому что считал, что это моя помощь им. Великий юморист Аркадий Хайт, с которым мне посчастливилось работать, говорил в таких случаях: «Ничего страшного, я что-нибудь другое придумаю».

— Может нам просто чувства юмора не хватает?

— Мы, конечно, очень забавные люди. Именно то, с чем у нас действительно все хорошо, мы начали ругать. Я — патриот нашего фольклора и считаю, что у нас самый яркий народный юмор. Этот вопрос мною изучался, в итоге я написал несколько книг. У нас очень талантливый народ. Просто мы не умеем себя ценить.

— Почему сейчас больше юмора, чем сатиры?

— Время такое. В годы перестройки, например, я был одним из самых, наверное, «острых» артистов. Мы с моими авторами – А. Хайтом, М. Задорновым, С. Кондратьевым, Л. Измайловым, Г. Териковым, Л. Натаповым и другими — первыми открывали многие актуальные темы. Раньше газет, за год-два. Мы начали говорить с эстрады о генеральном секретаре, о компартии, о Ленине — о чем хотите. Помню, тесть тогда меня пугал, как в том фильме: «Тебе посодють». Но меня вдохновляли радостные глаза зрителей. Так продолжалось до 1991 года включительно. А когда в 92-м наступил шок от реформ, я понял, что мне надо просто веселить для того, чтобы успокоить людей, создать позитивное настроение. И я начал выпускать огромное количество смешных номеров. В 95-м шок прошел, и опять у меня в монологах и фельетонах зазвучали острые политические темы. А к концу 90-х годов мне показалось, что нам, юмористам, как и это обстоит во многих других странах, пришла пора разбираться в человеческих взаимоотношениях. А политику нужно предоставить, в основном, газетам.

— Вы считаете, что юмор — серьезная штука?

— Юмористу, выступающему по ТВ на всю страну, необходимо понять, чьи интересы он провозглашает. С кем вы, господин артист? С большинством народа или с «прослойкой», «тусовкой»? Там у них — совершенно другой юмор. Современное общество очень дифференциировано. Тусовка будет шутить совершенно над другими вещами. Например, над тем, что вы не знаете, что вы не можете отличить «Миссони» от «Ламборджини». А у простых людей — свой юмор, нередко не только бытовой, но и социальный. Чаплин стал великим артистом, потому что защищал интересы «маленького человека». А так бы это ограничилось киданием тортов в лицо и паданьем в канализацию. Макс Линдер только развлекал. И когда появился Чаплин, все поняли, что он глубже. И что произошло с Максом Линдером, вы знаете? Он покончил с собой. Вот, что значит любить свою профессию. Без нее артист себя не мыслит.

Выступаю для всех

— «Прослойка» — «прослойкой». Но молодежи, наверняка, «Камеди клаб» ближе, чем «Кривое зеркало»?

— Я бы так — по юмористическим пристрастиям – не противопоставлял молодежь. Приходите на наши концерты — на 80 процентов зал заполняет молодежь. Возможно, по финансовым причинам, старшее поколение не может позволить себе купить билеты… Но молодежь-то идет! Я всегда хотел, чтобы наш театр был интересным всем. И, мне кажется, так и получается. Что касается моих сольных выступлений, то в зрительном зале присутствуют представители всех национальностей, профессий и возрастов.

Пусть зритель сам себе выбирает артистов.. Вспоминаю такой случай: лет десять назад я стоял с цветами на Ваганьковском кладбище. (Мы с однокашниками собирались пойти к могиле одного из моих учителей). В этом печальном месте я случайно повстречался с Евгением Федоровичем Светлановым, светлая ему память, и его супругой. Увидев меня, они остановились, и стали мне говорить разные приятные слова о том, как они меня – артиста Е. Петросяна — любят. Вдруг их оттолкнул какой-то бомж, улыбнулся во весь беззубый рот и произнес: «Я вас знаю!» — и начал говорить своими словами то, что говорил Светланов. Тогда мне стало неудобно перед великим музыкантом, а потом я подумал, что такое совпадение что-то означает.

— Большинство зрителей видят Вас все-таки по телевидению. Есть ли разница между сценой и ТВ трансляцией. Мне кажется, что есть. Я был когда-то на вашем концерте.

— Телезрители, в основном, смотрят передачи обрывочно, постоянно отвлекаясь, поэтому мне очень жаль, что многие не имеют возможность прийти ко мне на спектакль. Я — артист театральной эстрады. А в зале возникает живое общение, которое объединяет энергетику и биополе артиста со зрителями. На том и держится Его Величество Театр.

Зрительский смех предсказываю, как погоду

— А лично вам отчего становится смешно?

— В жизни я – смешливый: меня могут рассмешить разные вещи. Но шутку я ценю, когда она остроумна.

— А свои шутки вы на ком-то проверяете? Как вы понимаете, что это смешно зрителю?

— Будет ли смеяться зал или нет, заранее ни один профессионал сказать не может. Это можно предвидеть, как погоду. Некоторые коллеги говорят, что у меня очень высокий процент такого предвидения. Но тем не менее, зрительный зал умнее любого профессионала. Это сумма интеллекта, сумма чувства юмора. И именно он – этот зал, смеясь, выносит объективную оценку, смешно это сегодня нашему обществу или нет. Одна и та же шутка может, в одном случае, не «зацепить» — когда мы сидим вдвоем —  и вы же будете смеяться над ней вместе с залом – в другом случае. А может произойти совсем наоборот.

— В вашем цехе «дедовшина» существует? Молодежь зажимают?

— Появление каждого молодого талантливого артиста эстрады я жду с нетерпением. В «Кривое зеркало» пришли артисты – Алексей Буховцов и Михаил Белов. И если еще появятся какие-то яркие дарования, рад буду безмерно, помогу всем: научу многим вещам, которые будут необходимы в творческом процессе, особенно, на первых порах.

Когда я впервые увидел юного М. Галкина на сцене, по-моему, это было в 97-м году, я сразу попросил его прийти ко мне в гримерку. Мне достаточно было трех минут его выступления, чтобы понять, что у нас, в юмористическом жанре — пополнение.

Когда в 99-м году все газеты вторили одному уходящему из жанра артисту, что жанр юмора умер, мы с Евгением Шебагутдиновым предложили в Комитете по культуре провести конкурс юмористов и разобраться — жанр все-таки умер или не умер, да здравствует жанр!. Провели… И конкурс стал событийным. Можно сказать, мы открыли тогда имена нынешнего юмористического поколения. Лауреатами стали Максим Галкин, Сергей Дроботенко, Юрий Гальцев, Геннадий Ветров, Сергей Чванов, Игорь Касилов – сейчас это «Новые русские бабки», Виктор Разумовский и Александр Морозов и другие – клоунский ансамбль «Братья по разуму», Святослав Ещенко, Андрей Данилко – тогда еще юморист, братья Александр и Валерий Пономаренко, клоунские ансамбли «Лицедеи-Лицей» и «Унисон».

— Может быть, пришло время еще один конкурс провести?

— Нет, не пришло. Хотя будут проводить… (смеется)

Денежный дождь

— Судя по некоторым публикациям солидных журналов, юмористы гребут деньги лопатой…

— Слухи о невероятных гонорарах, эта публикация «Форбс», которую все газеты перепечатали — вранье! Передайте им, что они — лгуны. Легенды о больших гонорарах артистов, мягко говоря, сильно преувеличены. На так называемых корпоративах, наверное, артисты действительно получают много. У меня в жизни была пара таких случаев. Но это же не моя постоянная работа. Ее опасно делать постоянной, потому это отражается на сценическом существовании – артист меняется в сторону искусства массовика-затейника. А в нашем деле зарабатывать стало сложно: аренда зала, реклама, гонорар кассиров, авторов, транспортные расходы, гостиницы, — все это часто при неполных сборах с концерта приводит в к минусу. А газеты все про наши деньги печатают. И врут!

— Пресса часто бывает неправа?

— Бывает часто… Например, не так давно разводили нас с Еленой Григорьевной. Спасибо вашей газете – заступились и попытались объяснить читателям, что в этих «утках» не было ни одного же слова правды. Эти аферисты поместили фотографию моего редактора — Кати, назвав ее Таней и сказав, что я к ней ухожу от Елены Григорьевны. Что это? А Степаненко, мол, живет отдельно на даче в Люберцах. У нас в Люберцах нет дачи.

— По сегодняшним временам все, наверное, подумали, что вы сами это и придумали. Для раскрутки…

— Ну вот! Еще я и придумал. Простите, для какой «раскрутки»? Что мне надо раскручивать? Или вот такая жуткая история в Интернете — сайт, который открыло какое-то пиар-агентство по заказу одного человека. Называется сайт «Церковь Евгения Петросяна», где вместо ликов святых на иконах изображены лица юмористов. Я — глубоко верующий человек. Для меня это необычайное кощунство, глумление как над религией, так и над моим многострадальным жанром. А есть, например, сайт, где от моего имени говорят глупости специально, чтобы дискредитировать меня. И когда я пошел в бюро технических мероприятий при МВД РФ с просьбой запретить этот сайт, там сказали: «Не можем, потому что Интернет-ресурс размещается  в США».

— Но такие вещи стоят денег. Кому надо платить, чтобы вас так чернить?

— А кому надо было в день моего юбилея, устроить демонстрацию против Петросяна? Платили, говорят, по 300 рублей, всего 15 человек наняли. Потом мне режиссер «Голубого огонька» С. Широков сказал: «Так это ж, в основном, моя мосфильмовская массовка!» А кому надо было делать фильм, который дискредитировал жанр? Кому-то надо. Я хочу сказать этому «кому-то», что хожу в церковь и ставлю свечки за него. И все это никак не может повлиять на мои взаимоотношения со зрителем, моим зрителем. У нас — взаимная любовь. Вот так нескромно я скажу. У меня есть масса доказательств этому: мешки писем с благодарностями и рассказами об отношении к жанру.

О критике

— А как вы относитесь к объективной критике?

— На Новогоднем «Огоньке» я играл сценку, в которой превращался в ребеночка и в конце поцеловал Оксану Федорову, игравшую роль мамочки, в ее очаровательную шейку. Через несколько дней газеты написали: «Петросян поцеловал Оксану Федорову в грудь. Доколе мы будем терпеть пошлость на экране?» И это в то самое время, когда по каналу НТВ шла неприкрытая, откровенная, абсолютно беспредельная порнуха. Но говорили о Петросяне! Видимо, мне ничего не прощается. И такой «объективной» критике я должен быть благодарен? Видимо, да. Эти люди, в конечном счете, делают меня сильнее.

— А что бы вы хотели услышать от прессы в адрес вашего жанра?

— Компетентных, профессиональных рецензий. Собственно, как это было раньше. Сейчас трудно себе представить, но о моих премьерах писали Игорь Владимирович Ильинский в газете «Советская культура», Леонид Осипович Утесов в «Комсомольской правде», Мария Владимировна Миронова и Александр Семенович Менакер, Владимир Аркадьевич Канделаки, Лев Борисович Миров и многие-многие другие. А почему они это делали? Они что? Были ангажированы? Это было их искреннее желание высказаться и, видимо, поддержать коллегу и что-то ему посоветовать.

— А вам программа «Прожекторперисхилтон» нравится?

— Мне нравится. Что-то в этом есть. Жанр импровизации когда-то был на нашей эстраде. Но в советское время исчез по понятной причине. Но остроумные люди и тогда были, и сейчас, что эта передача и подтверждает. У этих ведущих многое получается. Но меня всегда учили: лучшая импровизация – это подготовленная импровизация. Я бы в их системе подготовки нащупал что-то большее. Если бы не антагонизм каналов, может быть, я бы что-то им дельное и посоветовал. А они делают все очень лихо, молодцы ребята.

Новая «Свадьба-женитьба»

— Ваш новый спектакль тоже лихим получится?

— Его покажут 11 октября. Это очередная премьера театра «Кривое зеркало». Спектакль сюжетный. Все наши актеры сыграли в нем очень ярко. Тут есть глобальная мысль, которая стара, как мир: любовь побеждает. Эту мысль мы утверждаем спектаклем-клоунадой. С одной стороны — буффонная штука, с другой – театральная комедия.

Действие происходит в деревне. Мы попытались «пойти в народ», чтобы вся Россия посмотрела, что наша деревня, несмотря ни на что живет и способна радоваться всем людским радостям. Но при этом шутки про что хотите, в том числе и на городские темы. И про телевидение в том числе.

Мы считаем, что это наиболее яркая работа «Кривого зеркала». За шесть лет существования мы выпустили 62 спектакля. Это довольно много для жизни театра. Но раньше в нашем жанре таких сюжетных спектаклей не было. Я бы сказал — это большое внутрижанровое событие.

— Трудно было ввести в спектакль ваших артистов, за каждым из которых уже закрепился некий образ? Их же по-другому не узнают!

— Сложный вопрос вы задали, но, по-моему, я вас понял. Можно, оставаясь в образе, перевоплощаться.  Вот клоун Морозов – лохматый, смешной парень. Но в данном случае он – невеста. Это вас само по себе забавляет. Но вдруг вы обнаруживаете, что, оказывается, он еще и хорошо играет эту роль. Более того, в драматический момент спектакля он произносит серьезные мысли, и вы абсолютно верите ему, его героиня вызывает сострадание. Вам надо понять, что это наш метод существования на сцене – эстрадная клоунада. Хотя в «Кривом зеркале», я с гордостью могу сказать, потому что это факт, чего скромничать, у нас в 62 спектаклях представлены все виды жанра – от юмористического рассказа, от публицистического фельетона, от памфлета до яркой клоунады. Мозаики, куплеты, песни. И это результат труда всех наших артистов и авторов. А также — замечательной постановочной группы, продюсеров, художников, редакторов и многих других.

Может, вы заметили, что я не так часто мелькаю в структуре спектаклей «Кривого зеркала»?

— По моему мнению, даже недостаточно.

— Вот и хорошо. Пусть у вас будет такое ощущение, лишь бы не наоборот. Я специально даю дорогу артистам. Мне хочется, чтобы они проявлялись каждый раз по-разному и талантливо, чтобы они составляли слаженный ансамбль. А это и есть старый принцип театра миниатюр – не один яркий артист, вокруг которого собрались второстепенные артисты, а яркие все! Приглашаем вас на премьеру к экрану. 

Беседовал Павел Садков.