О творчестве, «Кривом Зеркале» и телевидении

 

Уважаемый, Евгений Ваганович! Вы — знаток юмора, артист с огромным опытом, эстрадовед. Я знаю, что Вы пишете серьёзные книги, читал сам неоднократно «Хочу в артисты», в связи с чем хочу спросить. Знаю, что молодых артистов в юморе сейчас хоть и не много, но есть, а как ныне обстоят дела с эстрадоведами, критиками в этом жанре? Неужели таких людей кроме Вас, Л.Тихвинской и Е.Уваровой больше нет? На кого же тогда возлагать надежды?

— К сожалению, кроме названных, эстрадоведов я сегодня не знаю. Это очень плохо для жанра. Потому что рассуждают о нем чаще всего журналисты, которые не только не разбираются в нашем деле, они не в курсе театрального искусства вообще. Они не знают историю искусства, и их выводы чаще всего выглядят тенденциозно и смешно. Тенденцию, как правило, определяют заказчики заметки или статьи, а комичность рассуждений — уровень их культуры. Эстрадовед, также как критик, должен помогать и зрителям, и артистам разобраться, где удачи, где ошибки в творческом процессе и, самое главное, как их исправить. Часто у нас в «Кривом зеркале» я собираю и артистов, и авторов для такого разговора. Делается подробный анализ спектакля и, самое главное, даются рекомендации, как исправить ошибки и в каком направлении вести дальнейший поиск. Это должны делать и критик, и режиссер. Кстати, режиссеров эстрады тоже нет. Это беда жанра, который превращается в жанр «самородков на самообслуживании» – они сами себе режиссируют, сами ведут работу с авторами. А уж какие это самородки, вы видите сами.

Евгений Ваганович. Я в своё время слушал Ваши лекции в ГИТИСе, чему несказанно рад и по сей день. Но сегодняшние студенты не имеют такой возможности. А почему? Ваши мастер-классы удивительны, слушать Вас — огромное удовольствие.

— Спасибо за комплимент. Я ушел из ГИТИСа, потому что однажды спросил студентов, кто из них хочет посвятить свою жизнь этому жанру? Тишина была ответом. Оказалось, что на эстрадном факультете они случайные люди. К сожалению, у меня не так много времени, чтобы я тратил его впустую. Звание профессора ГИТИСа мне не льстит до такой степени, чтобы из-за него я оставался там в этих обстоятельствах.

Евгений Ваганович, Вы застали сталинские времена, когда редактор той эпохи лепил ярлыки на всё: «пошлость», «голая развлекательность» и т.д. Сейчас такого нет. Эстрадникам стало легче? Теперь ведь не существует табу.

— У каждого времени – свои трудности и свои преимущества. Но Вы немножечко переборщили с тем, что я работал в сталинские времена. В те времена, действительно, боялись юмора, и артисты были полностью «дистиллированы». В хрущевские времена я уже работал, и мы говорили острые вещи. В брежневские – юмористов вновь «зажали» (но, слава Богу, не по-сталински). В горбачевско-ельцинские времена сатирики обрели полную свободу, чего не было на Руси никогда. Сейчас такой свободы слова нет. И то, что я об этом сказал, это уже остро. Но Вы правы в том, что тоталитарный сталинский режим так заставлял чиновников, редакторов, от которых зависело разрешение на исполнение, трястись от страха ответственности и боязни признаться в этом страхе, что им легче было сказать: «Это не пойдет, это зубоскальство, это пошлость». Этой перестраховки уже нет, но ярлык на юморе еще висит.

Евгений Ваганович, Вы — артист, лицедей, но думается ещё и лирик, философ. Согласны? Есть такое?

— В душе, наверное, каждый человек немножечко и лирик, и философ. Что касается юмора, то нередко он бывает лиричным, а случается, что имеет философское звучание. Во всех спектаклях нашего театра миниатюр такое присутствует.

Расскажите, пожалуйста, о судьбе спектакля «18 мгновение весны». Планируется ли его показ по телевидению? Или будут выпущены DVD? Очень уж хочется его увидеть, тем более, что как-то прошла информация, что спектакль показывали в Прибалтике. Почему же в России показа так и нет?

— Этот вопрос надо адресовать российскому телевидению. Оно – владелец этого спектакля. DVDофициально не выпускается, а неофициально, без разрешения, говорят, где-то продается.

Евгений Ваганович, до перехода на телеканал «Россия» у Вас было три телепрограммы: «Смехопанорама», «Кривое Зеркало» и «Шутка за шуткой», но сразу после переезда последняя совсем исчезла с телеэкранов. С чем это связано и будет ли она возрождена?

— Вот, что вы заметили! Я очень радовался, когда придумал программу «Шутка за шуткой». Там были две бесценные находки: веселые номера без назиданий ведущего и еще, не боюсь этого слова, мое изобретение – между номерами вставлялись цитаты из самых популярных кинофильмов. Теперь, как вы знаете, это переросло в целое явление: издаются книги с такими цитатами, существуют в Интернете целые сайты, проводятся конкурсы и т.д. Когда я перешел на другой канал, была договоренность о трех программах. Но одно обстоятельство не позволило сохранить эту договоренность. Дело в том, что когда появилась на Первом канале «Шутка за шуткой», на российском канале решили ответить аналогичным проектом и выпустили «Комнату смеха». Получились две аналогичные программы. Вторая, правда, без той изюминки, о которой я сказал выше. Я отказался от своего третьего проекта. Пока. Но, к сожалению, сейчас не самые лучшие времена, количество рекламы на телевидении упало в два раза, а именно с этих денег живут все передачи, и если так дело пойдет дальше, то не исключено, что и действующие передачи будут сокращаться до лучших времен.

Евгений Ваганович, с каждым годом в Вашем театре всё меньше спектаклей, посвящённых таким знаменитым праздникам, как 23 февраля, 8 марта и Первомай. Спектакли к этим числам были замечены только в 2003, 2004 и 2007 годах. С чем это связано? С не желанием повторяться? Планируется ли в дальнейшем делать эти выпуски?

— Вы имеете в виду театр «Кривое зеркало». Мы, действительно, выпустили спектаклей на эти темы: военная тема, женщины и мужчины и вы забыли еще одну цикличную тему «Новый год». Все эти три темы нами достаточно емко отыграны. И если каждый раз мы будем возвращаться к ним, то может сложиться впечатление, что мы повторяемся. А этого не хотелось бы.

В Вашем телетеатре набирает силу такая форма, как мюзикл. Почему? Это дань моде?

— Вопрос поставлен неграмотно. Так называемая мода на мюзиклы появилась в 30-х годах прошлого века. Жанр оперетты трансформировался в мюзиклы, хотя самостоятельно, как вы знаете, он отчасти сохраняется. Мюзиклы с тех пор всегда пользовались успехом. У нас в стране мы видели их в кинофильмах, а спектакли перекочевали из Америки к нам в 90-х годах. Но, надо заметить, особого успеха у широкой аудитории они не имели и не имеют, поэтому я не понимаю, о какой моде Вы говорите. «Чикаго» провалилось, обанкротившись. «Сорок вторая авеню» — то же самое. Были слабые попытки создать отечественные мюзиклы, но тотального успеха они тоже не имели. И лишь «Кривое зеркало» имеет абсолютно тотальный успех. Поэтому о какой моде вы говорите? Надо сказать, что я задумывал «Кривое зеркало» как «МУСИКЛ». Я придумал это слово, и расшифровывал его таким образом: это тот же мюзикл, но с определенными свойствами и качествами – с большим юмором, с набором известнейших мелодий и переделанным на современную тему текстом, с эстрадно-цирковой эксцентрикой, с постоянными персонажами. Такого сочетания не было не только на нашей сцене, но и вообще где-либо. Поэтому вопрос о том, что я увлекся модой, звучит некорректно. Я никогда об этом не рассказывал, но, к слову, могу сказать. В 2001 году, когда уже всячески были обыграны и закончились «Старые песни о главном», это я выступил на коллегии Первого канала с полуторачасовым докладом, что делать дальше нашему телевидению. (По существу, я тогда говорил о новой концепции телевидения, которая полностью овладела телевидением наших дней). Поскольку в «Старых песнях о главном», современные певцы исполняли песни в первозданном виде, то сейчас нужно сделать «ход конем». Во-первых, я объяснял: в супер популярных передачах таких, как «Голубой огонек», нужно изменить сам текст известных песен, сделать его веселым (это то, чем в нашем театре миниатюр занимаются авторы с 80-ого года, а потом этим приемом воспользовался КВН), затем нужно «замешать» артистов, то есть, в дуэте, в трио нужно использовать тех артистов, которые никогда друг с другом не пели. И самое главное – нужно известных артистов поставить в неадекватное положение, то есть, в те ситуации, в которых их не привыкли видеть и заставить их заниматься тем, чем они обычно не занимались. Вот, например, политического обозревателя Михаила Леонтьева заставить показывать фокусы вместе с известным фокусником, который его этому научит. Многое из того, что я тогда приоткрыл и предложил, было использовано уже в новогоднем «Огоньке» 2001 на 2002 год. А впоследствии, если вы иногда смотрите телевизор, это стало принципом жизни многих телевизионных передач всех ТВ-каналов. Так, кто задает моду, вам понятно, детка?!

Евгений Ваганович, расскажите, пожалуйста, как можно попасть в Ваш замечательный театр «Кривое зеркало»? Есть какие-то критерии отбора артистов? В одном из Ваших старых интервью прочла, что Вы тестируете артистов при наборе в труппу на чувство юмора. Это действительно так?

— Годится ли артист или не годится для «Кривого зеркала» я определяю быстро. Мне не нужно для этого его долго «тестировать». Но и после того, как я определился в своем отношении, ему нужно много терпения и старания, а нам – того же терпения и педагогических, режиссерских способностей для того, чтобы ввести его в стилистику, придумать ему свою нишу, образ, функцию, приемы комического существования и прочее… На это уходит от полугода до двух лет. Не у всякого артиста и автора может хватить терпения на такой срок. Изначально нужны способности, юмор, обаяние, артистизм. И, желательно, музыкальные данные. Артисты «Кривого зеркала» — не только великолепные певцы, но и музыканты. У нас же — «МУСИКЛ».

Вы — бессменный автор и ведущий «Смехопанорамы», своеобразного журнала о прошлом и настоящем юмора в нашей стране. А могли бы стать ведущим аналитической программы?

— Это мне напоминает анекдот. «Вы играете на скрипке?» «Не знаю, не пробовал». Я подробно не слежу за внешней политикой, но внутренние процессы страны меня, как сатирика, безусловно, волнуют, и не случайно я периодически читаю эстрадные фельетоны. А это значит, что, отчасти, я уже – аналитик социальных явлений в нашем обществе. Наверное, мог бы, но лучше бы, чтобы каждый делал свое дело.

Евгений Ваганович, Ваша слава, авторитет — абсолютны и неоспоримы. В начале творческого пути Вы могли мечтать о подобном?

— Мечтать обязательно надо! Я до сих пор мечтаю. Правда, не об авторитете и славе, (это не может быть самоцелью художника) человек не должен сам определять меру своей популярности или авторитета, поэтому и мечтать он должен о другом: о творческих свершениях, о взаимопонимании со зрителем. «Цель творчества – самоотдача».

Евгений Ваганович, Вы пишите книги, Вы — художественный руководитель двух Театров, самый популярный артист юмористического жанра на нашей сцене вот уже не один десяток лет, а если на минутку забыть об этом и подумать, чем бы Вам хотелось заниматься больше из перечисленных мною выше компонентов или не одно не может существовать друг без друга?

— Я не совсем понял, что Вы хотите спросить. Может, Вы спрашиваете, какую профессию я выбрал, если бы не стал артистом? Не знаю. Я не задумывался над этим не только сейчас, но и в детстве. Я сразу хотел стать артистом. Или Вы хотите спросить, чем я больше хочу заниматься: исполнительством, режиссурой или литературой? Трудно ответить, потому что все делается по моей душевной потребности и производственной необходимости.

Наверное, всем интересно, как Вы — один из немногих, оставались абсолютно свободным в абсолютно не свободной стране. В те годы в Ваших спектаклях был протест? Не было ли страха, что однажды Вас всё-таки могут наказать?

— В советские времена я не был свободным. Не считая хрущевской эпохи и горбачевской. Чаще всего это был юмор иносказания, когда зритель нас понимал, домысливая то, что он хотел услышать. Иногда зрители реагировали таким образом, что заставляли меня догадываться, что я им сказал. Было ли боязно? Не знаю, наверное, было. Мы привыкли в те времена жить с опаской, потому что наказать могли и за то, в чем ты и не был виновен. Но хочу заметить, что именно такая форма иносказания заставляла авторов и артистов искать яркие, оригинальные приемы, что делало юмор художественным.

Совсем недавно в одном из своих интервью А.Б.Пугачёва сказала: «Талант – это вечный огонь, который невозможно потушить…» Вы с этим согласны?

— Аллегорий и определений понятия «талант» множество. В моей книжке «От смешного до великого» есть целая глава об этом. Является ли талант «вечным огнем»? Скорее всего, нет. Есть у актеров поговорка: «Талант не пропьешь». К сожалению, она не правильная. Очень даже пропивали и губили. И травили, и убивали талант у нас в стране нередко. Талант – это еще кураж, неимоверное желание самовыразиться и, при этом, тонкое наитие, как правильно реализовать свои способности. Часто говорят: «Он – человек способный». Я спрашиваю: «На что он способный?» Я знал много «способных», не сумевших реализовать свои способности. Талант – это влюбленность в свое дело, которая заставляет тебя правильно ориентироваться в творческом процессе, не унывать при неудачах, не задирать нос при удачах и все время двигаться вперед. Именно это движение и определяет — талантлив человек или нет.

Евгений Ваганович, как Вы думаете, почему в разговорном жанре так мало представительниц прекрасного пола? Были когда-нибудь на нашей эстраде женщины-конферансье, и есть ли сейчас?

— Женщины-конферансье были (например, Ия Оя, Елена Ятор), но успехов они добивались незначительных. Думаю, что конферансье – это мужская профессия по многим причинам. Есть даже и такая: физическое передвижение микрофона, стойка которого в прошлые годы была тяжелой. Были такие стойки, которые я мог с трудом поднимать двумя руками. Но, как вы понимаете, дело не в этом. То, что в юморе позволяется говорить мужчине, не все и не всегда может сказать женщина. И вообще, женщина должна быть красивой, элегантной, но вовсе не смешной. Встречаются, конечно, такие актрисы, которые сочетают в себе и красоту, и обаяние, и комизм. Но зачем им конферанс? Для них – и кино, и театр, и иногда эстрада. Я считаю Елену Степаненко — большой комической актрисой, но при этом не реализованной, потому что ей надо сниматься в кино. А где эти кинокомедии? Где эти режиссеры? Вы хоть одну настоящую комедию за последние годы можете назвать? Не смотря на все фанфары, кинематограф находится сейчас в плачевном состоянии. Его не могут спасти бесконечные награды и фестивали. Его может спасти только одно – любовь и уважение к зрителю, а именно это кинематографисты и растеряли. Так же, как они утратили школу комического. Чаще всего, это тусовочные уродливые создания, которые имеют свое собственное представление о юморе. И когда их юмор зритель не воспринимает, они очень удивляются, виня в этом только зрителей. Но это отдельная тема. Вы еще спрашиваете, есть ли женщины-конферансье сейчас? Сейчас есть просто женщины-ведущие, это либо дикторы телевидения, либо какие-то актрисы, которые к юмористическому жанру не имеют никакого отношения.

В последнее время всё реже и реже молодёжь идёт в классический разговорный жанр, на Ваш взгляд, с чем это связано? Зависит ли это от развития телевидения?

— По-моему, в предыдущем интервью я уже отвечал на этот вопрос. Посмотрите там.

Евгений Ваганович, говорят что эстрада – второе по массовости искусство после кинематографа. Неужели это так?

— Что значит, «неужели»? Не смотря на Ваше искреннее удивление, хочу заметить, что это очевидно.

Как Вы думаете, будет ли у нас в стране когда-нибудь единая эстрадная школа (институт), и возможно ли это в наши дни?

— У нас есть эстрадная кафедра в ГИТИСе. Но боюсь, что это «потемкинская деревня». Я не знаю ни одного выпускника очного отделения этого ВУЗа — либо артиста, либо режиссера, — который успешно посвятил бы себя эстраде.

 

О прессе

 

Евгений Ваганович. Я читала Ваше интервью для журналов «Собака.ru» и «Playboy». После чего создалось впечатление, что Вы совсем не жалуете журналистов. Почему? Из-за глупости задаваемых вопросов? Из-за того, что всё сказанное они могут переиначить и выдать совсем «под другим соусом»? Или же с ними просто не интересно вести беседу?

— Вы сами ответили на все поставленные вопросы. Есть такой анекдот. «Почему ты напился?» «Попал в «дурную» компанию: люди там не пили, пришлось отдуваться мне одному». Так вот, я считаю, что журналисты – это дурная компания, только без кавычек.

 

Обо всём понемногу

 

Евгений Ваганович, Вы неоднократно в своих интервью говорили о том, что в жизни занудствуете, почему так? Это характер или одна из черт артистов-юмористов?

— Ну, во-первых, надо понимать, что эту цитату вы выдернули из контекста какого-то моего разговора. Во-вторых, надо знать, что лично вы понимаете под словом «занудствуете»? Если это подробнейший, детальный подход к делу, где учитывается каждая мелочь, то я «ЗА» такое занудствование. Если же это неумное навязчивое поведение в обществе, когда вы навязываете тему разговора, когда все уже поняли, а вы еще говорите о том же, когда не можете кратко выражать свои мысли и прочее – такое занудство в общепринятом смысле, надеюсь, не имеет ко мне отношения. Мне кажется, что Вам нужно побольше читать толковые словари, чтобы не путать смыслы и понятия.

Евгений Ваганович расскажите, какими способами можно бороться с плохим настроением? Есть ли уникальный рецепт от хандры? И как лично Вы с ним боритесь?

— Я никак не борюсь, мне некогда хандрить. Если для Вас это проблема, советую только аутогенным способом. Договоритесь с собой о том, что жизнь на 90 процентов такая, какой мы ее воспринимаем. А потом уже только постарайтесь над собой пошутить.

Евгений Ваганович, знаю, что Вы — ценитель прекрасного. Есть ли у Вас любимый художник-живописец?

— Вы хотите со мной поговорить о живописи?! Это долгий и обстоятельный разговор… О! Я понял, кем бы я мог быть, если б не стал артистом! Я мог бы быть искусствоведом!. Потому что о живописи я могу говорить часами и даже сутками. Я стараюсь узнать всех русских художников, как больших, так и малых. Всех, конечно, не узнать, их было невероятное множество. О большинстве из них забыли. И мне нравится открывать их для себя. Поэтому я бываю на многих выставках и салонах. Я могу перечислить художников, которых люблю, но это займет много страниц. Я восхищаюсь фантастической экспрессией Врубеля, утонченным стилем Серова, взглядом на русскую природу Левитана, портретами Анненкова, грандиозным мастерством Айвазовского, трогательной патриархальностью Нестерова, фундаментальностью живописи Репина, романтикой Куинджи, раскрытием народной тематики Кустодиевым, жизнелюбием Боголюбова, жанровостью В. Маковского, Федотова, Соломаткина, вселенским размахом Рериха, утонченностью Чехонина, воздушной красотой Борисова-Мусатова, образностью Филонова, костюмированностью и изяществом Бакста, поэточностью Волошина… И это только начало списка. Для меня каждый большой художник – целый мир, где стиль и мастерство, самаЯ его биография, неразрывно связанная со временем, когда он жил и творил, сплетены воедино. Я снимаю перед их именами шляпу и с особым пиететом произношу их имена. Это такие мастера, которые навечно останутся в истории русской культуры, фигурами значительными. И не нужно проводить всевозможные конкурсы, чтобы определять главное имя этой культуры – они вместе есть главное имя: РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ. Повторяю, их очень много. И, слава Богу, что это так. Каждый из них необычайно самобытен: Сомов, Билибин, Коровин, Васильев, Щедрин, Сарьян, Шишкин, Юон, Киселев, Похитонов, Поленов, Перов, Крамской, Саврасов, Суриков, Клодт, Волков, Лагорио, Кондратенко, Митрохин, Добужинский, все Бенуа, Серебрякова, Лансере, Судейкин, Сапунов, Головин, Анисфельд, Миллиоти, Петров-Водкин, Пименов, Горбатов, Жуковский, Шульце, Гужавин, Муравьев, Дубовской, Дейнека, Малявин, Кончаловский, Вельц, Остроухов, Крыжицкий, Лентулов, Грабарь, Шагал, Клевер, Мещерский и многие, многие другие. О них, об их творчестве снимают фильмы, читают лекции, издают книги, посвящают сайты. Когда-то Долгополов издал короткие биографии художников, написанные в довольно увлекательной форме. Советую желающим, но при этом не приобщенным к живописи людям, начать свое познание с историй Долгополова. Но при этом замечу, что мы говорим сейчас только о русском искусстве. Если говорить о мировом, то и жизни не хватит для того, чтобы его познать. Там есть такие «глыбы», такие «Эвересты», которые вызывают восторг, содрогание, преклонение и потрясающее чувство счастья от того, что ты просто это видишь. Например, когда я подошел в Риме к могиле Рафаэля, я даже до конца не мог себе объяснить, почему я пять минут рыдал, как дитя. Объяснение я нашел в стихах Николая Степановича Гумилева «Фра Беато Анджелико»:

Пускай велик небесный Рафаэль,
Любимец Бога скал Буонаротти,
Да Винчи, колдовской вкусивший хмель,
Челлини, давший бронзе тайну плоти.

Но Рафаэль не греет, а слепит,
В Буонаротти страшно совершенство,
И хмель да Винчи душу замутит,
Ту душу, что поверила в блаженство.

На всем, что сделал мастер мой, печать
Любви земной и простоты смиренной.
О да, не все умел он рисовать,
Но то, что рисовал он, — совершенно.

Мария держит Сына своего,
Кудрявого, с румянцем благородным.
Такие дети в ночь под Рождество,
Наверно, снятся женщинам бесплодным.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей — мгновенна и убога.
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

Безусловно, что среди любимых у меня много и западных художников. Есть и такие, которые, практически, не известны у нас. Вот, например, английские художники Аткинс Гримшоу, акварелист Фостер – председатель общества акварелистов Англии в конце XIX века. Бельгийский художник Дукманс… Собственно, я очень застрял на этой теме, что не свойственно для интервью, просто на эту тему мне приятней разговаривать, чем о какой-то «бытовщине».

Евгений Ваганович, с каким литературным персонажем Вы бы могли себя сравнить (образно выражаясь)? Схожесть характера, взглядов (на жизнь, политику, отношения между мужчиной и женщиной, искусство, дружбу…) Кто Вам близок по духу?

— (Образно выражаясь), ну, не Обломов точно. И не Чичиков, и даже не Хлестаков. Да и не Гамлет тоже… Может, братья Карамазовы?.. Как вы считаете? Или, может, надо вспомнить роман Горького «Мать». Конечно, не мать, а скорее — сын. Вот, нашел — три поросенка: они такие гладенькие, розовенькие и, главное, веселые!

Евгений Ваганович, Вы в своё время приехали 16-летним мальчишкой в столицу, было тяжело, но тогда жизнь была другой, время было иным. А что можете посоветовать молодым артистам, приехавшим покорять Москву сегодня?

— Когда Ломоносов пришел из Архангельска в Москву, он тоже не на метро приехал. Во все времена есть трудности. Не надо их бояться. Важно попасть в «правильную» Москву, то есть попасть к профессионалам того дела, ради которого приехали и не попасть в дурную компанию.

Евгений Ваганович смею предположить, что Вы выросли в консервативной христианской семье. Как Вам живётся в мире шоу-бизнеса уже без малого пятьдесят лет с его антихристианскими ценностями? Религиозное воспитание помогло Вам?

— В Вашем вопросе много для меня неточностей. Во-первых, я не рос в христианской семье — мои родители были типичными советскими атеистами. К Богу я пришел к двадцати годам. Но, тем не менее, что-то заставило меня в семь лет нарисовать акварелью икону Казанской Божьей Матери. Во-вторых, я не живу в мире шоу-бизнеса. Театральная эстрада, каковым является юмор на нашей российской эстраде, это — не шоу-бизнес. Мы не подчиняемся их законам, мнениям, как надо себя вести, как организовать творческий процесс и на какую систему ценностей надо опираться. (Бывает, конечно, что юмориста приглашают участвовать в каком-то проекте шоу-бизнеса, но это частные моменты). И не случайно я называю юмор на эстраде – театральным. Он должен соответствовать всем нравственным идеалам, которым служит театр. Сейчас, правда, появился «Комеди клаб» и прочие «выдающиеся», так называемые, юмористические передачи, которые далеки от такого понимания, вот их можно назвать шоу-бизнесом. Потому что там парадом командует бизнес, а шоу ему подчиняется. В искусстве все должно быть наоборот: творчество должно командовать административными процессами. Что касается веры, то она, безусловно, помогает и в творчестве, и в жизни. В советские времена, когда меня призывали к атеистическому юмору, Бог миловал, и тогда для меня существовало табу на кощунственный юмор. Да, я, собственно, в те времена и не скрывал, что я – верующий человек.

Вы верны своим привычкам? Постоянство Ваша черта?

— Может быть. Хотя, если я определяю, что в чем-то ошибался или вдруг нашел в себе какую-то привычку, которая мне не по сердцу, я стараюсь немедленно исправить положение. Поэтому мое «постоянство» может измениться, если правда жизни такова. Упираться рогом, не учитывая сложившихся обстоятельств, я бы не стал.

Евгений Ваганович, смотря на Вас на сцене, Вы производите подчас впечатление строгого человека. Это только видимость или нет?

— Мне очень жаль, если это так. Производить со сцены впечатление строгого человека – это очень неправильно для артиста юмористического жанра. За исключением тех случаев, если артист играет такой образ. Если же вообще строгий человек, то это или я — плохой артист, или Вы меня перепутали с Задорновым, у которого такая маска.

Вас можно назвать однолюбом?

— Теперь уже да. Называйте.

Современные книжные магазины ломятся от изобилия новых авторов с их «бессмертными произведениями». Привлекают ли Ваше внимание труды современных писателей? Чьи произведения на Ваш взгляд смогут остаться в веках?

— Современники редко понимали, какие произведения могут остаться в веках. Даже про Пушкина кто-то говаривал: «Устарел!» Хотя прижизненные классики были и у нас, и за рубежом. Думаю, что многое отсечется временем из современной литературы. Впрочем, я не специалист и не пророк. Я все больше читаю старые книги. О них с удовольствием бы поговорил. Собственно, что мы и делаем, когда встречаемся в компаниях книголюбов.

Евгений Ваганович, говорят, что первую половину жизни человек живёт мечтами, а вторую – воспоминаниями. Вы согласны с этим? Что вспоминается чаще – плохое или хорошее?

— Если ваше определение правильное, то я еще живу в первой половине.

Сегодня Вы чувствуете себя популярным артистом?

— Должен вам нескромно ответить, я популярным стал несколько десятков лет назад. Но скажу Вам искренне и честно: я себя таковым не чувствую, потому что популярность для меня – не самоцель, а доверие зрителя, которое легко потерять, и еще лакмусовый момент правильно ли я делаю что-то в своей профессии.

Евгений Ваганович, Вы можете ответить на вопрос, что такое счастье? А что такое, любовь, знаете?

— Счастье – это быть в гармонии с жизнью. Одна из моих первых шуток была на тему «Что такое любовь?» Я так шутил в пятидесятых годах, потому что не знал еще, что такое любовь. «Когда я спросил у своей бабушки, что такое любовь, она мне ответила: «Любовь, внучек, это сначала молоко, потом – сливки. Затем – сметана, а, в конце концов, — простокваша!» Отец сказал: «Сынок, любовь – это два кольца. Одно одевают на палец, а второе – на шею». А дедушка сказал: «Любовь, внучек, это пуля, которая попадает в сердце, а выходит боком». Тогда мне было двенадцать лет, а теперь я понимаю, что любовь – это умение жертвовать и получать от этого удовольствие. Говорят, Бог есть Любовь. Наверное, в этой великой мысли заключена очень важная истина.

Повлиял ли успех в молодости на Ваш характер? Изменил ли он Вас?

— Ничуть. У меня были хорошие воспитатели.

Ваш дружеский круг сузился с годами?

— Можно сказать и так. Хотя друзья появляются и сейчас.

Евгений Ваганович, а как Вы проводите день, когда нет никаких дел, когда Вы дома?

— У меня всегда есть дела. Профессия всегда во мне живет, чем бы я не занимался: читаю книги, хожу на вернисажи, в театры, в гости…

Евгений Ваганович, а какой Вы отец, дедушка? Создаётся впечатление, что Вы добры и рассудительны. Совсем недавно наткнулась на интервью Вашей дочери, где она рассказывает о Вас, о том, как воспитывалась, очень интересно. Викторина отмечает одну деталь, что если Вы сказали «молодец», значит, так оно есть на самом деле, а не просто бросаетесь комплиментами. Ваша похвала может стать стимулом на дальнейший успех и развитие, только потому, что Вы хвалите исключительно по делу.

— Если хвалишь не по делу, значит, обманываешь. Похвалить можно и с авансом, так сказать, если видишь, что нужно вдохновить человека, придать ему силы, уверенность, которых ему не хватает. Такое возможно, если ты видишь, что «в коня корм», что человек не будет обольщаться и совершать ошибки. Если же все-таки такое произошло, огрей его правдой.

От чего сегодня Вы хотели бы уберечь внуков?

— Наверное, как и все – от всего плохого. Но плохое бывает не только вокруг человека, но и внутри его. Слава Богу, мои внуки – хорошие ребята. Согласитесь, редкий ребенок скажет такую фразу: «Спасибо дедушка за то, что ты мне делаешь замечание».

Возникает ли у Вас когда-нибудь чувство сожаления о том, что не удалось воплотить в реальность, будучи молодым, о том, что не сбылось?

— Да, я целыми днями бьюсь головой об стенку и жалею, жалею, что ничего не удалось «воплотить»… И не «сбылось» ведь, что хотел «воплотить». Нет, я бы хотел «воплотить», но, может, еще не поздно?

Евгений Ваганович, был ли в Вашей жизни момент, когда Вы сами сказали себе, что сделали всё что могли?

— Был. Я выхожу с этим чувством всегда из ванной.

Вам присуще категоричность?

— Да! Да! Да! Я категорически отношусь…

Евгений Ваганович, а Вы умеете не стариться, не переставать удивляться всему, порой даже самому простому, как в молодости?

— Не умею. Говорят, что стареть – это единственный способ долго жить. Есть такая фраза: ««Ах, как хотелось бы еще побыть старичком среди живых!» — воскликнул новичок среди покойников». Удивляться всему, как в молодости, мне не позволяет мой опыт. Но он же позволяет мне радоваться простым вещам в жизни, которые в молодости я мог не заметить.

Франсуа де Ларошфуко говорил: «Влюблённая женщина скорее простит большую нескромность, чем маленькую неверность». Что Вас восхищает больше всего в Вашей жене и за что Вы ей благодарны? Это частность. А за что в целом Вы любите русских женщин?

— Где бедный Ларошфуко и где русские женщины? Знал бы он, дурачок, как они прекрасны! Она тебе и борщ сварит, и пол подметет, и на баяне сыграет, и спать уложит. И простит все твои нескромности, и ответит такими, что ты сам обомлеешь. Тебе так хорошо будет, что никакая французская любовь не понадобится. Но только не изменяй! Часто. А то хуже будет! А если будет, никогда не признавайся. Скажи, что вот не знаю, кто это и все! А своей жене я благодарен за то, что она меня терпит. И это для меня не частность. И если бы я был Ларошфуко, я бы уехал из Франции, приехал бы в Россию и женился бы на моей жене. Правда, она по-французски не знает. Но так, если дело дальше пойдет, Лихтенберг приедет из Германии и такое скажет… Вы его почитайте, пригодится!

 

С благодарностью… 

 

Уважаемый Евгений Ваганович! Сейчас таких людей как Вы нет. Вы — гений своего времени и дела. Спасибо Вам за радость, что Вы приносите в тысячи домов.

— Ну, знаете ли! Такого я от Вас не ожидал. Можно, конечно, критиковать артиста, но не до такой же степени. Высказали прямо в лицо такую правду. Я Вам тоже тогда отвечу: Вы тоже – гений! Я угадываю в Вас талантливого человека. Желаю Вам добра! И чтобы Вы никогда не разочаровались! А то, знаете, как с такой высоты больно падать. Причем, разочаровываться Вам, а падать мне.

Евгений Ваганович! Хочу выразить благодарность Вам и Вашему администратору за чудесный сайт. Я — давний пользователь мировой сети, видел тысячи сайтов, но такое встретил впервые. Это же не сайт, а библиотека по эстраде, мир интересный, познавательный и увлекательный. Очень надеюсь, что этот источник будет существовать долгие годы на радость Вашим многочисленным и преданным поклонникам.

— Надо заметить, что это неофициальный сайт. Это полностью заслуга Татьяны Брухуновой, от которой и будет зависеть дальнейшая жизнь сайта. Это ее старание и энергия и, главное, желание узнать, осмыслить и рассказать. Чтобы ориентироваться в жанре сегодня, надо знать его историю, его особенности, законы, традиции и даже этику. Если сайт в этом смысле может оказаться полезным любителям жанра, это будет самая правильная постановка вопроса, потому что сейчас в прессе только некомпетентные, малограмотные, бездоказательные рассуждения, а иногда ангажированные подлоги. Если когда-нибудь появятся настоящие эстрадоведы, умеющие помочь зрителю сориентироваться, а артисту исправлять ошибки, это будет то, что нужно для всех.

«Смехопанорама» является одной из самых старых юмористических передач, и надо отдать ей должное одной из самых интересных и познавательных, в ней не только давали дорогу молодым авторам, но и напоминали про забытые жанры. Если не ошибаюсь передача выходила по первому каналу, и длилась около 25 минут, тем не менее туда приходили гости и что-то там рассказывали. Почему сейчас не приглашают гостей? Хронометраж передачи ведь увеличился!

— Хронометраж действительно увеличился, но формат и частота эфира изменились. Ритм передачи сейчас быстрый, не для долгих рассуждений, а частота – один раз в две недели. Спасибо за доброе отношение к передаче. Напишите об этом российскому телевидению, может, оно ее поставит в более удобное для зрителей время.

Евгений Ваганович, а Вы хорошо помните тот день, когда впервые приехали в Москву? Москва Вас, наверное, и оглушила, и закружила? А какие места в Москве для Вас самые любимые? Вы объездили едва ли не весь мир. Хотелось бы жить где-то в иных местах и странах?

— В первые годы я буквально не мог «надышаться» Москвой. Я пересмотрел все спектакли московских театров, все сольные и сборные концерты артистов эстрады. Побывал во всех музеях и выставочных залах. Оббегал все театральные ВУЗы, перезнакомившись и с преподавателями, и с абитуриентами, и со студентами. Я был в курсе культурной жизни Москвы. Через два года уже стал членом Всероссийского театрального общества, ходил на все вечера домов интеллигенции (Дома Архитектора, Актера, композиторов, ученых и прочее). То есть я хотел впитать то, что называется культурой вообще и искусством, в частности. Москва мне в этом очень помогла. Москва меня приняла, и я ей ответил огромной любовью. Жить я больше нигде не могу.

Евгений Ваганович! На Вашем сайте всё чаще и чаще стали появляться ретро-материалы, что нам, Вашим преданным поклонникам очень приятно, а главное интересно видеть и знать, так как образовалось своеобразное окно в прошлое. Вследствие чего, возникли два вопроса: кто занимается этим трудным делом как отбор и селекционирование материала, неужели Вы?

И второй вопрос, будут ли ретро-фотографии в таком же темпе и форматах выкладываться на всеобщее обозрение на Вашем источнике? 

— Эти вопросы надо адресовать администратору сайта. Было бы желание и возможности, а материалов найдется еще на сто лет. И мы – сотрудники нашего театра, в этом ей постараемся помочь.

Есть серия анекдотов «Армянское радио отвечает» так вот почему именно армянское?

— Во Франции есть французское радио, армянское – абсолютный аналог того французского. Кто-то вот так вот транспонировал из-за рубежа эту форму и выбрал для этого армян. То ли потому, что армяне считаются хитроумными, то ли остроумными, то ли сочиняющему подвернулся случайно под руки веселый армянин, то ли сам сочиняющий был армянином – это трудно сейчас определить. Так же, как трудно сказать, кто сочиняет анекдоты. Инициатор бывает один, а потом вступает в силу коллективный разум.

Я много раз ловил себя на том — пошучу по телевизору или скажу какое-нибудь необычное слово, а через два-три месяца смотрю, а эта шутка или словцо «пошло – поехало» по нашему фольклору. Вот, например, года четыре назад в «Смехопанораме» в разговоре с артистом М. Смирновым я сказал: «У меня было много МЕЧТ». Через полгодика в фольклоре появился тост: «За сбычу мечт!» То есть, народ усовершенствовал этот каламбур, поставил его в художественный фокус.

И таких случаев очень много. Приведу еще только один пример, чтобы не быть многословным, а то и так большое интервью получается, но не беда – один раз в год можно. Пять лет назад появилась у нас в «Кривом зеркале» сценка «Блудный муж», где муж, вернувшийся домой поздно ночью, на вопросы жены придумывает небылицы, лишь бы она оставила его в покое. «Ты не поверишь, дорогая, меня вызывали в Кремль», «Ты не поверишь, дорогая, этот рыжий волос на пиджаке от Чубайса», «Ты не поверишь, дорогая, эта помада на лице — от Хакамады. Она щупала мне температуру», «Ты не поверишь, дорогая, меня украли инопланетяне» и так далее… Год назад появился такой анекдот, который со сцены рассказывают уже несколько артистов:

Муж приходит под утро весь в помаде, пудре, и рыжих волосах. Жена:

— Ты где был?

— Ты не поверишь, дорогая, всю ночь с клоуном дрался.

Мне кажется, тут есть прямая связь. Безусловно, яркие эстрадные номера влияют и отражаются в фольклорном творчестве, дают, так сказать, ему идеи для фантазий. В то время, как артист эстрады, наоборот, пользуются фольклором, и сейчас трудно сказать, что было раньше – яйцо или курица. Да, и нужно ли? Народное юмористическое творчество есть балагурство людей, как таковое, оно ни на что не претендует, у него нет других задач, кроме одной: развеселить ближнего. Это внутренняя потребность каждого шутника.

Евгений Ваганович, во второй части книги «Хочу в артисты», Вы проводили анализ строения шуток, книга была выпущена в 1994 году, с тех пор прошло 14 лет, а за это время появились какие-нибудь новые приемы?

Вы обозначили 29 приёмов комического (прочла об этом в одном из интервью С.Кондратьева) а за последние годы хотя бы один пунктик прибавился?

— Новые художественные приемы появляются все время. А вот технология юмора, принцип юмористического мышления остаются на многие века незыблемыми. Это, как законы природы. Что нового можно противопоставить закону земного притяжения. Только слова из песни: «Я камнем падаю вверх».

Евгений Ваганович, представьте себе, что Вы работаете журналистом и берете интервью у артиста Евгения Петросяна. Какой бы вопрос ему задали?

— Какой-то странный вопрос. Иными словами, Вы хотите спросить, что бы я спросил у себя, если бы разговаривал сам с собой. «Когда ты займешься своим здоровьем?» «Когда ты будешь отдыхать?» «Когда ты увлечешься чем-нибудь, кроме своей профессии, ведь в молодости ты увлекался фотографией, рисованием, рыбалкой, девочками»… Ну, и так далее… И я бы себе ответил: «Обязательно займусь всем этим… Вот, сейчас все брошу»…

Евгений Ваганович, у Вас подрастают внуки. Как вы считаете, что нужно делать взрослым, чтобы воспитать нравственно здоровое молодое поколение?

А как решить проблему, что сегодня дети практически не читают, а только «рубятся» в компьютерные игры, днюют и ночуют в Интернете?

— Станет ли Интернет заменой книгам? Хочется ответить категорически – нет! Но это сегодня — нет. А завтра мы не знаем, какие приспособления изобретут, чтобы усваивать информацию, чтобы душой впитывать художественные произведения. Может быть, что-то и выдумают. Пока Интернет, как альтернатива серьезным книгам не работает. Вы же не будет читать всю «Войну и мир» на экране компьютера? А если будете, то глазки-то испортите. И зачем, собственно, когда есть книга. Интернет хорош, как средство коммуникации, как справка (которая требует тщательной проверки в тех же книгах), как фотоальбом, как радио и телевидение, кино, но, ни в коей мере, как театр. Театр хорош своим живым контактом, который ничем не заменишь. То, что молодежь не читает, это ужасно. Книги так же, как и искусство, должны делать человека лучше. Правда, сейчас бывает такое искусство и такие книги, что лучше бы их не было. Надо сказать, что и в прежние времена не все поголовно читали. Это все легенды. Да, и сейчас есть молодые люди, которые читают. Родителю главное найти такой ключ к ребенку, чтобы заинтересовать его в чтении, а это не так просто. Вон, сейчас по всей Москве висят светящиеся плакаты с портретами разных людей, призывающих население к чтению. Что они там говорят, эти известные люди? Чаще всего банальности, бывает, и глупости. Вряд ли такие призывы возымеют позитивное действие.

Для того, чтобы воспитать нравственно здоровое молодое поколение, наверное, нужно самим быть такими.

В нашей стране юмор всегда занимал особое место, он играл важную роль в любом этапе развития нашей страны, во время советского союза с юмором начали бороться, поэтому артистам, авторам приходилось использовать иносказания, басенные приемы и все в таком духе, ведь мало кому хотелось за один анекдот становится передовиком валки леса. За все это время в нас выработалась особенность предугадывать окончание шутки, не всегда, но довольно часто. Сейчас у нас началось время псевдогласности: с экрана можно шутить обо всем, не используя никаких скрытых приемов, а не приведет ли это к тому, что лет через 200 наш юмор постепенно деградирует и мы будем в состоянии понять только прямой текст, в котором должно быть все предельно ясно?

— Да, тогда зрители умели художественно домысливать. И актеры умели «художественно закаляться». Но хочу Вас успокоить: сейчас уже наступают времена, когда надо опять художественно домысливать.

Жанр литературной пародии очень популярен, ее писали Анненский, Бунин, Куприн, Блок, Зощенко, Набоков и многие, многие, многие, а кто-нибудь когда-нибудь писал пародию на самого себя?

— Я такого не помню. Были случаи, когда писатель или артист над собой иронизировали, это тоже элемент пародии. Но, чтобы пародировали? Это трудно, потому что никто не знает себя на столько хорошо, чтобы сказать о себе правду. Или у вот у нас, на эстраде, чтобы пародист делал сам не себя пародию! Представляете, вышел на сцену Галкин и давай делать на себя пародию! Нет, не было такого. На Пугачеву Максим пародии делал. А это почти одно и то же. Но – ПОЧТИ!

Евгений Ваганович, как-то в одном из своих интервью Вы сказали, что Вам с Еленой Григорьевной на сцене тесно. Вам хочется показать что-то своё новое, ей своё. Так и сейчас или что-то изменилось?

— Сейчас Елена Григорьевна перестала выступать с сольными концертами, потому что ей физически это не просто. Но я не сомневаюсь, что через некоторое время такое положение изменится. В сольном концерте каждому артисту хочется, как говорится, «распластаться» перед  зрителем полностью. Поэтому, вдвоем бывает тесно. Но это не страшно. Зато есть возможность сыграть сцены на двоих. Чем, собственно, и отличаются наши общие концерты.

Евгений Ваганович, у Вас глубокий, умный взгляд, мудрых и немного грустных глаз.

— Это тень так упала.

Евгений Ваганович, одно время Вы довольно часто в своих интервью говорили, что у Вас в проекте новая книга — «Альбом моей памяти», это действительно так? И когда же мы – Ваши поклонники — сможем насладиться ею?

— Десять лет назад написана была первая часть. Еще надо написать вторую, третью, четвертую. А когда я это сделаю, одному Богу известно. Планы и черновики уже есть.

Нет ли желания посвящать отдельные выпуски «Смехопанорамы» целиком и полностью какому-нибудь артисту, причем не современному которого все знают, а про тех, кого уже постепенно начали забывать?

— У «Смехопанорамы» были такие передачи, практически, обо всех выдающихся артистах эстрады. Да не по одной, а по несколько. Да и не только артистов эстрады, но и о комических артистах театра. Повторять эти передачи можно в эфире, но делать их заново я бы не стал. О них уже сказал все, что мог. О Райкине, например, было семь-восемь передач.

Название эстрадных жанров: фельетон, монолог, скетч и другие, скорее всего, заимствованы из иностранных языков, если не ошибаюсь, а как в царской России назывались подобные жанры и были они там вообще?

— Они так и назывались. Они были. И еще много чего было. Например, фарсы и водевили.

Как вам кажется, театр может существовать без зависти, склок, интриг?

— Ну, совсем без этих «прелестей» он не может существовать. История такого не помнит.

Сейчас часто слышишь, что актер — профессия женская. И вы знаете, глядя на некоторых актеров, понимаешь, что в этом есть доля истины.

— А где Вы это слышали? Во всяком случае, театр Кабуки с Вами не согласится. И почему «актер» — профессия женская? Женская профессия, говоря Вашим языком, это актриса, а актер – профессия мужская. А у нас в «Кривом зеркале» и подавно: мужики играют женщин! У нас получается, что «актер» — профессия и мужская и женская одновременно.

Вам важно, чтобы партнер был не просто профессионал, но и приятный вам человек? А как вы реагируете, если партнер забывает текст? Случалось такое?

— Случалось. Надо выручать всегда партнера. Надоумить его какой-нибудь фразой, намекнуть, напомнить. В конце концов, если это возможно, сказать фразу за него, но в третьем лице. Или же как бы переспросить: «Ты, наверное, хотел спросить меня о том-то? И я тебе сейчас отвечу». А приятным человеком партнер становится тогда, когда он камертонно с тобой играет. Когда он не тянет вниз твой уровень, или «не тянет одеяло на себя». И самое главное – не мешает, а помогает тебе, создавая нечто единое целое.

А если во время выступления забываете текст Вы?

— И такое бывало. Но, слава Богу, редко. Прежде всего, я стараюсь не испугаться. Если я нахожусь в образе, как говорится, живу в нем, то что-нибудь симпровизирую от его имени. Бывало даже танцевать начинал. Бывало, рождались и новые шутки. Это, как непредвиденное, возникшее на сцене, обстоятельство, требующее импровизации. Например, зритель отвлек – прошел по залу не во время, или что-то сказал и нужно ответить; животное вышло на сцену, артист-партнер опоздал выйти, занавес не открылся и прочее… Случается и другое, когда забываешь текст во время исполнения песни. Вот тут сложнее придумывать на ходу что-то взаимозаменяющее. Был у меня такой случай. И я, доверяя и себе, и зрителю, вместо нужной фразы, откровенно сказал: «Текст забыл», но следующую фразу вспомнил и «вскочил» вовремя в ритм. Прежде всего, нужно быть естественным, ну и, конечно, профессиональным.

Может ли искренне дружить очень успешный актер с тем, кому до славы далеко?

— Может. Весь вопрос, сможет ли тот, другой, стерпеть успех друга?

Как вы готовите новую роль? Как меняется текст монолога или не меняется в процессе подготовки?

— У каждого артиста – свой подход к овладению нового образа. Во многом мне помогает зритель, которого я чувствую, благодаря чему зритель становится для меня режиссером. Первое чтение текста на репетиции у меня может быть невнятным. Мне нужно уловить тысячу нюансов и привести их во взаимосвязь. Кроме многочисленных театральных особенностей и условий, массу тонких требований еще вносит юмористическая логика. Ее артист нашего жанра должен четко научиться определять. Скажем, если на данном этапе произнесения фразы нужно сделать паузу или люфт (маленькое замедление), потому что именно так будет смешно, а не по другому (что тоже нужно определить), я всячески по своему действию, актерски это смогу оправдать, то есть пауза не будет нарочитой. И таких условностей невероятное множество, не будем сейчас их перечислять.

Каждая юмористическая фраза имеет свою атмосферу, свою тональность, взаимозависимость слов. Все фразы вкупе, опираясь на понимание зрителя, образуют темпоритм всего номера, его, если так можно сказать, партитуру исполнения.

Нередко актеры придумывают всевозможные смешные приспособления, не задумываясь, помогает ли это роли или мешает, уводя в сторону, отвлекая от юмористической сути. Это ошибка. Надо все время делать правильный выбор. Зритель подсказывает, что у тебя правильно или не правильно. Его остается только услышать.

Что касается текста, то бывает, что ни единого слова не остается от первого варианта. Это долгий и непростой путь работы с автором.

Быстро ли Вы приходите в обычное состояние после спектакля?

— Не мгновенно. С одной стороны – усталость, с другой – эмоциональное возбуждение. Это противоречие нередко заставляет организм актера буйствовать, метаться, поэтому некоторым хочется выпить или даже накричать на кого-то и прочие выходки могут иметь место. Ко мне это не имеет никакого отношения, потому что я заставил себя полюбить это состояние. Успешное прохождение концертов мне помогает в этом. Эмоциональное возбуждение проходит минут через десять, а полное успокоение наступает уже дома.

Если Вы больны, Вы отменяете концерт или спектакль?

— Отменяю чрезвычайно редко. Премьеру «Дураки мы все», помню, играл с температурой 39 и 9. В антракте думал, помру. После спектакля полегчало. На банкете в честь премьеры ожил. Это странно, потому что, как правило, находясь на сцене, я не ощущаю болезни. Она дает о себе знать за кулисами в более обостренной форме. Я помню, в Риге у меня начисто пропал голос, и два сольных концерта я отыграл шепотом. Мне никогда не хочется обижать зрителя, поэтому отменять концерт нужно в крайнем случае.

Влияет ли восприятие зрителей на Вашу игру или самочувствие?

— В полной мере. Особенно это касается юмористического взаимодействия со зрителем. Его внимание к артисту, а бывает и любовь, и уважение, легко растерять во время концерта через десять минут, если артист будет делать что-то не то, что-то неинтересное, не волнующее. Счастливое состояние то, когда артист управляет эмоциями зрительного зала, а зрителям это нравится.

Одна из самых первых литературных пародий датируется концом VI началом V до нашей эры «Война мышей и лягушек» («Батрахомиомахия») шуточная поэма, комически повторявшая «Илиаду» Гомера, это в Греции. А что можно назвать первым образцом литературной пародии в России или на Руси?

— Родоначальником пародии считают греческого писателя Гиппонакта (умер в 530 году до нашей эры). Затем хочется назвать пьесу «Циклоп» Еврипида (умер в 406 году до нашей эры) и пародии на Эсхилла и Еврипида Аристофана (умер в 385 году до нашей эры).

Думаю, что наша историческая память о пародии отсчитывается с XVIII века, если говорить о театральной пародии. Что касается пародии вообще, то этот предмет начал изучаться только в 30-х годах прошлого века. В конце XVIII в. нам известны пародии Сумарокова на Ломоносова. В XIX в. пародий было много и эпиграмм, кстати, тоже, потому что эпиграмма – это родственница пародий. Если Вас интересует этот вопрос, почитайте книгу «Русская литературная пародия» с прекрасной вступительной статьей Юрия Тынянова. Но вернемся к театральной пародии. В XVIII веке нередко театральная критика сочеталась с театральной пародией. Таким образом, пародия выполняла функцию критики. Если Вы хотите представить себе, какие спектакли шли в XIX веке, почитайте книгу «Русская театральная пародия», составленную М.Я Поляковым. Когда читаешь пародии, представляешь спектакли. Козьма Прутков – это тоже пародия на примитивных, банальных художников. В начале XX века литературная пародия была очень многообразной. Кстати, А Измайлов назвал свои литературные пароли «Кривым зеркалом», и вы уже об этом знаете по материалам нашего сайта. Кто в XX веке близок мне, кого я считаю ярким литературным пародистом, кроме А. Измайлова? Это, конечно, Хармс и А. Архангельский. В 50-х годах – это Александр Раскин. В 70-х – А. Иванов.

Евгений Ваганович, весь мир сидит на вулкане: кризис в экономике. Сначала мы говорили: «Россия  — островок стабильности». А теперь: «Нет, мы так завязаны с другими странами». Как Вы думаете, финансовая нестабильность скажется на «собираемости зала» или зритель просто будет взыскательно выбирать, куда ему нести свои деньги?

— Конечно, нестабильность скажется. Она уже сказывается. И что с нами будет, не знают даже президенты всех стран.

Как Вы видите развитие эстрады на телевидении в будущем? Будут ли популярны устаревшие жанры: литературная пародия, фельетоны, комические куплеты, или все же наибольшую популярность обретут программы типа «Comedy Club». Что для людей будет важнее просто «стебаться» над людьми или через шутку стараться стать лучше и понять свои ошибки?

— Я надеюсь на лучшее.

Существует правило: если хотя бы один зритель сидит в зале, спектакль должен состояться. У Вас Евгений Ваганович их миллионы и это большая ответственность. Я хочу Вам пожелать, чтобы эта ответственность не была в тягость. И дай Вам Бог здоровья и сил. Благодарю!!!

— Большое спасибо. Вы правы, когда профессия в тягость – это ужасно. В тягость наше дело становится тогда, когда перестаешь иметь успех. А перестаешь иметь успех тогда, когда теряешь правильные ориентиры, как в профессии, так и во взаимоотношениях со зрителем. Вот за всем этим я зорко слежу. А, впрочем, мне и следить-то не надо. В этой системе координат я живу уже давно, и, надо сказать, чувствую себя там очень естественно. Как говорится:

Пускай скудеет в жилах кровь,

Но в сердце не скудеет нежность…

 

Вопросов накопилось много. Большое спасибо за то, что в них вы шагнули в сторону содержательности. Я явно ощутил уже не праздное любопытство случайных людей, а какое-то желание что-то узнать о творчестве, об искусстве. Надеюсь, что это направление не будет в вашей жизни случайным. Желаю вам добра, счастья в новом году. Да хранит вас Бог!