Вопросы не изменяются и не редактируются нами. Это – ваш вопрос. Следите за ошибками.

 

— Кто такой Евгений Петросян, артист ставший режиссером, или же режиссер который работает артистом? Кем Вы себя считаете на данный момент больше?

— Мне кажется, что я, прежде всего, — артист. Аналогичные вопросы мне задавали: кого в Вас больше – режиссёра или актера? Честно говоря, вопрос для меня формальный. В подготовке материала бывает так, что режиссёр выручает артиста и наоборот. Но, когда я выхожу на сцену (а это главная моя профессия), я — актёр. Почему Вас интересует этот баланс, который точно нельзя определить? Да и незачем. Это все равно, что у Михалкова спросить то же самое! Ну, и кто он больше? Какой-то праздный, не профессиональный вопрос… А вам то зачем это?

— А какая у Вас, если, говоря по Станиславскому, сверхзадача сегодня, как у эстрадного режиссёра?

— Чтобы народ улыбался вопреки трудностям.

— При наличии хорошего текста, талантливого артиста, что остается делать режиссёру?

— Помнится, такой вопрос мне уже задавали… Я ответил, что, когда есть хорошие продукты, режиссёру, как повару, нужно приготовить из них хорошее блюдо, чтобы вам было вкусно. Как известно, хорошие продукты тоже можно испортить. Да и вообще, тексты режиссер готовит вместе с автором. Да и актеров нужно найти, воспитать и направлять… Знаете, что?.. На Ваши повторяющиеся вопросы я буду называть повторяющиеся ответы. Мой совет: не задавайте вопросов, где вы хотите быть умнее, чем есть на самом деле. Даже людям очень далеким от театра я готов терпеливо объяснять и рассказывать всё о театре, но при этом, уважая искусство, о котором ведется речь. В самом вопросе содержится желание унизить основополагающее значение режиссёра в театре. Его мог задать только малокультурный человек. Извините, но это факт.

— Вы нравитесь себе, как режиссёр?

— Да, что же Вы заладили про режиссера?! Нравитесь — не нравитесь!.. Как человек может сказать про самого себя: «Я себе нравлюсь»? Я Вам отвечу так же, как на аналогичный вопрос ответил А.Ширвиндт: «Да, я — просто гений».

— Есть ли в сегодняшнем театральном мире – режиссёр-гений, как Вы думаете?

— В театральном мире сейчас есть талантливые режиссёры с оригинальным методом мышления, фантазия которых не омрачена современной ущербностью, комплексами (хотя ущемленных гораздо больше). Таланта масштаба Товстоногова, Вахтангова, Охлопкова, Эфроса я не знаю.

— В двадцатых годах прошлого века в Театре Сатиры на «ура» проходили спектакли-обозрения: «Москва с точки зрения», «Спокойно – снимаю». Там поднимались актуальные в то время проблемы уплотнения, устраивался литературный турнир, где участвовали «чемпион потустороннего мира» Анна Ахматова, «победитель Чапека» Алексей Толстой. Словом, «сегодня в газете — завтра в куплете». Вы не хотите возродить жанр спектакля — обозрения?

— В те годы не просто были отдельные удачные обозрения, существовала огромная структура, то есть почва, на которой должны были всходить замечательные ростки фантазии образующие значительные эстрадные представления. Талантливые комедийные артисты (такого количества, как было тогда, думаю, сейчас нет), выдающиеся авторы-юмористы, которые материализовывали фантазию режиссёра. Собственно, театр Сатиры и начинался с очень весёлых обозрений, на которые нельзя было достать билеты за два года и это, прежде всего, благодаря гениальному режиссёру Давиду Григорьевичу Гутману, создавшему этот театр. Потом к концу 20-х годов сталинские «гайки» начали закручивать, и Гутман работал в Ленинграде, там он продолжил свою деятельность (но не долго), на его спектакли и там невозможно было попасть. А в Москве после него театр Сатиры превратился в обычный театр, может быть, немножко с комедийным уклоном.

Вы спрашиваете: не хотел бы я сотворить в что-то подобное… Во-первых, в «Кривом зеркале» я уже делал подобные обозрения. Как я рассказывал, не существовало раннее ни формы, ни жанра, ни темы на эстраде той, что мы бы не представили зрителю в этом театре. Во-вторых, если мне или кому-то захотелось возродить театр эстрадного искусства, то это было бы нереально, потому как сейчас необходимо было бы наращивать упущенную структуру. Потому что нет на сегодняшний день талантливых писателей-юмористов (они существуют номинально-условно), а актёры чахнут и качественно меняются не в лучшую сторону, прибегая к примитивным приёмам. И все это надо терпеливо восстанавливать. Вот так.

— В уходящем году Вы открыли новую телепередачу «Юмор! Юмор!! Юмор!!!». Что подтолкнуло Вас на её создание? Можно ли сказать, что это расширенная версия «Смехопанорамы»? Очень хотелось бы видеть передачи целиком и полностью посвященные разным артистам. Этакий телебенефис. Благо, хронометраж это позволяет.

— У «Юмора! Юмор!! Юмора!!!» и у «Смехопанорамы» несколько разные задачи и самая форма. «Юмор! Юмор!! Юмор!!!» — представляет очень смешные работы ради хорошего настроения, которое необходимо в наши непростые дни. Это, как бы, парад жанра во всем его разнообразии. А «Смехопанорама», будучи тележурналом, стремится показать то, что было, что есть, что будет, и у начинающих, и у маститых. Спасибо Вам за предложение посвящать «Юмор! Юмор!! Юмор!!!» какому-то одному исполнителю, но, думаю, это было бы менее интересно, чем тогда, когда есть разнообразие. И далеко не каждый исполнитель тянет на двухчасовое выступление.

— Александр Ширвиндт как-то сказал фразу, которая, кажется, навсегда вошла в театральный лексикон — он назвал театр «террариумом единомышленников». Каких принципов — художественных и человеческих — должны придерживаться Ваши единомышленники?

— Я не знаю, кто впервые сказал эту фразу, но она очень давнишняя. Мы можем только ее повторять. Главное, чтобы единомышленники создавали бы ансамбль, хорошо звучащий, чтобы увлеченность работой (как это было, кстати, в первые годы в «Кривом зеркале»), доставляла бы радость зрителям и наслаждение от проделанного. И тогда отступают на последние планы актёрская зависть, самомнение, самоуверенность, расхлябанность, нежелание услышать партнера и прочие-прочие-прочие прелести, которыми напичкан плохой театр.

— На территории Российской Федерации к окончанию 2016-го года функционирует 594 театра. Не пора ли артисту Петросяну построить свой театр, театр юмора?!

— Возможно, я еще мог бы… Силы во мне есть, но повторяю: сам жанр находится сейчас в очень трудном загнанном положении. Исчезли удобоваримые, подходящие авторы, актёры расползлись по антрепризам и, главное, сам метод театрального существования начал меняться не в пользу эстрадного театра. Для того, чтобы сейчас сделать достойный театр необходимо усиленное финансирование со стороны государства. Чтобы заинтересовать артистов и авторов заниматься этим делом. Но нашему государству сейчас не до этого. И я его понимаю.

— Какое время сложнее: советское, когда Вы начинали, и начинался Ваш театр, или нынешнее?

— Это очень общий вопрос. У каждого времени свои сложности и преимущества. Для меня советское время ценно тем, что я тогда был молодым, полон сил и неистовым желанием приносить людям радость.

— Возможна ли в театре демократия?

— Ни в коем случае! Это ведёт к разноголосью и раздраю. Режиссёр – это монарх, автор спектакля, которому перечить можно в тех редких случаях, когда есть доказательства и аргументы противоположного мнения. Для того, чтобы убедить режиссера изменить то или иное решение.

— Евгений Ваганович! Руководитель театра «Сатирикон», народный артист России Константин Райкин 24 октября выступил на седьмом съезде Союза театральных деятелей РФ и раскритиковал цензуру в российском искусстве. Райкин заявил, что словами о нравственности, Родине и патриотизме «прикрываются, как правило», очень низкие цели. Он назвал советскую власть «позорным идиотизмом» и отметил, что сейчас его «заставляют читать эту книжку опять». По его словам, «группки оскорбленных якобы людей» закрывают спектакли и выставки, нагло себя ведут, а власть относится к ним нейтрально. «Сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные… нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому», – подытожил Райкин. Каков Ваш взгляд на эту ситуацию?

— Я категорически не разделяю мнение К.Райкина. Мне кажется, что эти его стенания обуславливается другими причинами. Чего греха таить? Не будем себя обманывать. Театр Райкина далеко не самый успешный театр (это очень добросердечная формулировка вопроса, можно было бы сказать более резко). Я здесь вижу только желание привлечь внимание общественности, дабы как-то защитить свою деятельность — с одной стороны и с другой – привлечь публику. Это, как бы, само-пиар. А цензуры у нас нет, поэтому крики «SOS» не по делу.

В этой связи хочу заметить, лично для меня, Константин Аркадьевич совершил другой не простой поступок. Унаследовав этот театр (как частную собственность), он отбросил весь юмористический жанр, который в этом театре перманентно процветал многие годы и радовал всю страну. Взявшись за переделку театра Аркадия Исааковича, Константин обязан был сделать театр не менее достойным, чем был при отце. Этого не произошло… Возникает странное впечатление – сын унаследовал у отца дело, которому тот отдал всю жизнь, но при этом навредил развитию театра миниатюр, которого сейчас просто напросто не существует в Москве. Что это?.. А ведь это не частный театр, а государственный. Напрашивается вопрос: по каким соображениям это было передано ему? Он же не занимается юмором?

— Посещают ли Вас творческие депрессии?

— Пока они меня не удостоили своим появлением. Я не считаю, что в моем творчестве есть для них такие поводы.

— Евгений Ваганович, скажите, что понимает актер, сыгравший сотни ролей на сцене о своей профессии?

— Что значит «что понимает»? Невольно слышится: «Да, что вы там понимаете?» Что Вы имеете в виду? В профессии он должен разбираться максимально. Это всё равно, что Вы спросите у ведущего авиаконструктора, что он понимает в своей работе? Он должен понимать всё. К великому сожалению, я, наверное, единственный оставшийся у нас эстрадовед, который много чего может рассказать, объяснить и научить. И Вы у меня это спрашиваете?

— Представим себе, что Вы сидите дома и смотрите телевизор. Вы переключаете канал за каналом, и нигде нет ничего интересного, и вдруг попадаете на своё выступление. Смотреть будете? Вы пересматриваете свои работы на видео?

— Часто задаваемый вопрос. Я десятки раз объяснял, что смотрю на свои выступления или моих коллег не, как обычный зритель, а, прежде всего, как режиссёр, который следит за очень многими десятками моментов: как снято, устарело или нет, что было актёрски удачно, что не удачно и прочее-прочее. Кроме того, поскольку я сам монтирую, сам подбираю и составляю программу, поэтому тут надо смотреть и смотреть. Правда, иногда я захожу на свой канал ПетросянLive в YouTube и посматриваю на свои старые номера с одной только целью: определить — устарело ли? Это очень важный вопрос для меня. Жизнь идёт вперед, меняется, во времени сохраняется только, как я его назвал, объективный юмор. Юмор на все времена. Такое происходит чрезвычайно редко и становится классикой.

Отбросив излишнюю скромность, с гордостью скажу: очень многие мои старые номера звучат и сегодня смешно. Даже тогда, когда зритель понимает, что этот номер принадлежит другому времени, он делает сноску для своего восприятия, а уже все остальное должно работать, если это интересно и смешно.

— Как на Вас действуют негативные отзывы о Вашей работе?

— Я их не читаю. Это ниже моего достоинства. Большинство из них, мне думается, организовано чёрным пиаром, особенно, в тот период, когда я в начале 2004 года перешёл с одного канала на другой. Но до сих пор отголоски, видимо, еще имеются. Остальную же часть можно причислить к нескольким категориям. Это люди лишенные чувства юмора, люди, не совпадающие с моим ощущением жизни. А поскольку мой юмор совпадает с большинством населения, значит, это люди — чуждые нам, если не сказать, ущербные.

А почему Вы задаете этот вопрос? Я легко могу согласиться, что кому-то не нравлюсь, могу предположить, и Вам в том числе. Но есть простой способ: не нравится – не смотрите, не любите – не пишите. Уходите-уходите с моего сайта!..

— Вам никогда не хотелось пойти против Вашего сложившегося имиджа и даже своего жанра и сыграть, скажем, какую-нибудь роль из Достоевского?

— В 1965-м году в Театре им. Моссовета я репетировал роль Князя К. в «Дядюшкином сне» Достоевского. Но судьба распорядилась по-другому, и я услышал её зов.

— Не боитесь, что наступит момент, когда зритель ничего от Вас не будет ждать, кроме появления на сцене?

— Срывать лавры из прошлого и с этим выходить на сцену, мне кажется, зрелище жалкое. Я бы этого не хотел. Но я не боюсь. Чего это мне бояться? Пока ничего подобного со мной не происходит. А Вы, видимо, не в курсе и задаете такой, я бы сказал, псевдо-компетентный вопрос.

— Вы уже не рассчитываете самого себя чем-то удивлять, вырываться за пределы сформированного имиджа…

— Рассчитываю! И Вам советую. Потому, как сами не знаете, кому Вы похлопываете по плечу!

— Евгений Ваганович скажите, пожалуйста, почему Михаил Церишенко и Игорь Христенко не участвуют в театре артистов «Петросян Шоу»? И почему известные авторы Наталья Коростелева и Юрий Хвостов не пишут монологи, сценки, в передачу «Петросян Шоу»?

— Мы разошлись, как в море корабли. Такое в театре бывает.

— Евгений Ваганович хотелось бы затронуть неприятную информацию о том, что некоторые артисты Вашего театра «Кривое зеркало» сейчас выходит на сцену в нетрезвом виде. Это случается с ними только на гастролях или на Ваших спектаклях тоже? Олег Даль был безжалостно уволен Олегом Табаковым из театра за систематические пьяные выходы на сцену, а как Вы боритесь с этим явлением?

— Во время съёмок наши артисты никогда себе ничего не позволяли и не позволяют. А уж где они там самостоятельно без меня ездят и, как они себя там ведут, я не только не отвечаю, но даже и не в курсе. Оказывается, вот в этом декабре они были и в Германии, и в Латвии. Я обладатель бренда «Кривое зеркало», но когда они на афише пишут, что они солисты театра, но при этом печатают «Кривое зеркало» крупно, чтобы зритель подумал, что приехал полный состав театра, то, видимо, предполагают, что мне можно об этом даже и не сообщать. Пока я им это прощаю. Мне жаль, если подобные случаи, о которых Вы пишите, имеют место быть.

— Как думаете, в Вашем театре есть люди, которые Вас не любят?

— Это надо спросить у людей, которые меня не любят. Но любить руководителя не обязательно. Важнее верить ему, уважать и слушаться. А если таковые отношения не существуют, то лучше, конечно, сменить руководителя.

— Обаяние сегодня для артиста важно? Спрашиваю, потому что часто складывается впечатление — в приоритете фрики, то есть обаяние не важно, а важна необычная, часто уродливая фактура.

— Фрики тоже могут быть обаятельными и не обаятельными. Обаяние чрезвычайно важная составляющая актёрского таланта. Почитайте в моей книге «Хочу в артисты» главу об обаянии.

— Как на Ваш взгляд, изменилось ли отношение к званиям, которые, по сути, сейчас никому не нужны? Артисты, особенно топовые, получают очень большие деньги на корпоративах, и моральная компенсация в виде званий им, как прежде, не нужна. Раньше артисты говорили: «Звание – это для мамы».

— С одной стороны, Вы уже ответили на свои вопросы, но вот моё звание «Народный артист» я бы не променял ни на какие деньги. Суть этого понятия — «Народный артист» — и есть служение артиста народу. Все должно быть во имя этого служения.

— Если бы Вам сейчас сказали: Евгений Ваганович, звания отменяются, Вы больше не народный артист, — расстроитесь?

— Такие звания никогда не отменят. Это было бы величайшей глупостью.

— Евгений Ваганович, я всегда поражаюсь тому, как артисты разговорного жанра и артисты театра запоминают огромные тексты. Это ведь не стихи, которые легко учатся. Приоткройте завесу тайны, в чем же секрет? Существует какая-то методика для тренировки памяти? Долго ли пришлось учиться, чтобы добиться такого результата?

— Тренировка памяти важна для каждого человека, чтобы в старости маразма не было. Мозги должны все время «шуровать». Я не знаю, существует ли какая-то специальная методика у актёров, у меня её нет. Учу, пытаясь осмыслить, о чем идет речь, где какая единица информации и какова логика её развития. Когда запоминаешь конструкцию, тогда легче вспомнить частности, но надо сказать, что с годами все сложнее и сложнее.

— Какое самое максимальное количество выступлений за день у Вас было за всю карьеру?

— Большое количество концертов в Москве бывало всегда в предпраздничные дни, когда каждая организация справляла у себя корпоратив. Было в моей жизни и 9 концертов за день. Предлагали больше, но я пожалел себя.

— Вы знаете, что Вы — Великий Артист?

—

Знаю! Мне часто сообщали об этом… А знаете ли Вы, чем отличаются понятия «Великий артист» от эпитетов «Большой» или «Хороший артист»? Рассмотрим главную границу между первыми понятиями. Если про артиста говорят, что он большой артист, это означает, что на протяжении многих лет он имел неизменно большой успех и зачаровывал зрителя не только своим актерским обаянием, репертуаром, полётом фантазии и прочим-прочим. Люди помнят больших артистов, творивших в разные времена их жизни, как говорится, на «длинной дистанции». И с удовольствием о них вспоминают, с уважением и благодарностью, с любовью. А вот сейчас переходим в стык к «великому». Всё то же самое, только прибавляется ещё кое-что.

Есть артисты, которые не только поражали, радовали, но и имели нечто большее, и вот об этом, «большем», не вредно было бы порассуждать. Может быть, это было бы полезно и для самих артистов. Такого артиста люди не только помнят всю жизнь, но и часто в кругу семьи вспоминают по разным поводам, будто он -родственник. Они находят в нём какое-то созвучие души, общие воззрения на жизнь. А в нашем юмористическом жанре они чувствуют в нём защитника их интересов. Высмеивая то, что мешает жить людям, он, как бы, становится заступником. Но, когда артист делает это многие годы, добиваясь полного душевного взаимопонимания со своим зрителем, зритель начинает увязывать свою личную жизнь с его выступлениями, с его номерами. Мне было очень приятно, когда один генерал-полковник рассказал о том, как в 1962-м году он пригласил на первое свидание свою будущую жену: «Мы пришли в Колонный зал на концерт, который вели Вы». Он запомнил меня и даже радостно вспоминал какие-то мои шутки. Таких моментов было у меня очень много. Кому-то смехом (юмором) я помог в борьбе с болезнью, кого-то вывел из стресса, кого-то подбодрил и тому подобное… Впрочем, не будем преувеличивать, это просто особенность моего жанра…

Мне думается так: если можно было бы самому артисту назначать себя «великим», то у нас были бы сплошные великие артисты. Мне это не свойственно. Это определение дает зритель, который редко ошибается. А в начале ответа я пошутил! То есть, сыронизировал… над Вами! Но, понимаю, это трудно было почувствовать… Как говорится, это юмор для себя!

— Вам не кажется, что в профессии эстрадного артиста есть что-то смешное? Взрослый человек выходит на сцену и кого-то передразнивает…

— Сам по себе вопрос сформулирован глупо. Вас удивляет то, что в профессии юмориста есть что-то смешное! Это, извините меня, нонсенс. Если его выход на сцену ограничивается лишь тем, что он кого-то передразнивает, так ему вообще не стоило выходить на сцену. Если Вы словом «передразнивает» называете просто эстрадную пародию, так Вас послушать, надо отменять вообще всех пародистов. Неужели Вам никогда пародисты не доставляли удовольствие? Проверьте своё чувство юмора.

— Не так давно пришла печальная весть о том, что Михаил Задорнов тяжело болен. Многие коллеги по цеху откликнулись и пытаются поддержать писателя добрым словом. Общаетесь ли Вы с ним? Как считаете, юмор может помочь в такой сложной ситуации? Бывало ли в Вашей практике, когда позитивный настрой помог перенести какой-то серьезный недуг?

— Такое, безусловно, бывало в жизни. Позитивный настрой определяет векторы нашего поведения. Пожелания здоровья – это, как бы заклинание со знаком плюс, это тоже какой-то энергетический посыл. Сердце болит за своего товарища, друга и автора с которым нас связывают десятки и десятки работ. Мы не общались лет десять, но первым, кому Миша позвонил по этому грустному поводу, был я. Разумеется, я пытался узнать, как можно помочь, мы перезванивались, обсуждали разные варианты. Этим летом он приехал ко мне в офис, мы долго разговаривали, многое вспоминали и, конечно же, обсуждали эту насущную проблему. С тех пор мы только созванивались. Я молю Бога о том, чтобы это свидание в нашей жизни не было прощальным. Но я знаю, что Миша – боец, поэтому, уверен, все будет хорошо. Да поможет ему Бог!

— Что Вы думаете о молодом поколении юмористов? Оно Вас вдохновляет?

— К сожалению, нет. Грубость и злость даже при остроумии не могут вдохновлять.

— С одной стороны, современное искусство ведет поиск, это процесс, эксперимент. И у него по определению не может быть широкой публики. Как быть?

— Эксперименты в искусстве необходимы, но это, так сказать, в лабораторных условиях. Надо бы провести испытания, разглядеть в микроскоп, чем хорош этот эксперимент, что он дал, что отнял и тогда уже приглашать широкие массы. Лекарства испытывают? В искусстве тоже должно быть нечто подобное.

— Каковы границы дозволенного в обращении с классикой на сегодняшних театральных подмостках на Ваш взгляд? Чего никогда переступить нельзя?

— Классика есть классика. Тут надобно с осторожностью и деликатностью. Нельзя и бесполезно плевать или мочиться на памятники. Всё равно пойдёт дождь и смоет ваши гадкие следы, а памятник останется стоять. Когда делают всевозможные ремейки, импровизации в вольной, не достойной того классика интерпретации, я вижу в этом два отрицательных момента: неуважение к автору и при этом желание спрятаться под его авторитет, чтобы там нахулиганить, как в известном анекдоте о Фрэнке Синатре. К нему подошёл человек и сказал: «Фрэнк. У меня к Вам просьба! Через 5 минут Вы выйдите на улицу, я буду стоять там со своей невестой. Для поднятия моего авторитета, пожалуйста, сделайте вид, что Вы меня давно знаете. Скажите всего два слова: «Привет, Джонни!» Добрый Синатра согласился и, выходя, закричал своему просителю: «Hello, Джонни» на что жених ответил: «Да пошёл ты, Фрэнки!» Получилось, что этот хитроумщик не только хотел спрятаться в чужой славе, но и покуражиться над ней тем самым, как ему кажется, возвышая себя. Вы заметили, что все ремейки известных, любимых нами кинофильмов, мягко говоря, отвратительны? А почему? Потому что талант должен быть достойным первоисточника. А вот с этим проблема!

— Опять реанимировали вопрос о запрете публичного исполнения неформальной лексики. Как Вы относитесь к этому на самых традиционных сценах Москвы: МХТ им. А.П.Чехова, Театр им.Евг.Вахтангова, Гоголь центр, Театр имени Ермоловой?

— Ругаться со сцены – это, как не странно, не в нашем менталитете. Это пришло с Запада, как и многое другое. Какой бы ведущий театр это ни делал, для меня такое — признак малой культуры и отсутствие таланта, не придумавшего ничего другого, чтобы завоевать внимание зрителя. Мой совет молодёжи – не идите на эти провокации, это не наше явление. Оно не созвучно нам. Инициаторы этого дела считают, что они показывают, как это выглядит в жизни. Нам такая откровенность не нужна. Да, нередко в жизни мы ругаемся, но это не означает, что мы хотим это продемонстрировать публично. Ну, давайте тогда уже все натуральное показывать. Актёр, изображающий заколотого ножом будет натурально заколот. Или любовную сцену мы начнем изображать натуральным половым актом. Или, может, в поисках полной свободы и натурального изображения всей правды жизни мы начнем откровенно показывать то, что мы делаем в туалете? Вот, куда мы хотим докатиться? Но замечу, если бы публика не ходила на такие спектакли, их бы и не ставили. Проголосуйте ногами. Не ходите туда.

— К 80-летию Олега Табакова режиссёр Константин Богомолов поставил странный спектакль «Юбилей ювелира». Вы видели эту постановку?

— Я не знаю зачем знаменитый актёр, знаток театра от и до, руководитель, можно сказать, самого главного театра, взял себе для юбилея такую жутко грустную пьесу? Человек, заболевший онкологией, должен помереть через некоторое время. Ему важно дожить еще месяц, чтобы дождаться своего юбилея, на который должна прийти английская королева. Во всяком случае, она 60 лет назад ему пообещала. Он доживает. И она приходит. Только её играет его жена, переодевшись и загримировавшись под Елизавету II. Он ей делает драгоценный, ювелирный подарок, но она его принять не может, потому что считает, что она не достойна такого подарка. Испив чаю five-o-clock, «королева» покидает юбиляра… Собственно, вот и всё. Дальше титры на экранах, где автор или режиссер рассуждают о смерти.

Я не думаю, что придя на юбилей любимого артиста, зритель должен испытать такие грустные эмоции… Но Олегу Павловичу виднее. Видимо, физически этот спектакль играть легче, чем какой-либо другой (мизансцены, довольно, статичные), а в его почтенном возрасте это очень важно.

— Как Вам тема экранов на сцене? То есть зритель, ежесекундно видит лицо всех артистов на сцене. Там нельзя сфальшивить или отвлечься.

— Постановщик «Юбилея ювелира» Константин Богомолов придумал такой приём. Вы правы — экраны, укрупняя лица артистов, киноэффектом приближают действие к зрителю. Там, как и в кино, как Вы пишите, нельзя сфальшивить. Но хочу заметить, что в спектакле играют такие артисты, что показывай их близко или далеко, они все равно не наиграют. Это, пожалуй, единственный спектакль Богомолова, который сделан в классическом стиле драматического театра.

Но хочу заметить, что экраны не только выигрыш, но и момент проигрыша. Зритель, смотрящий на экран, невольно отвлекается от живых артистов. Таким образом, некое раздвоение взгляда (т.с. прыгающего — с актеров на экран и наоборот), мне кажется, вносит элемент суеты.

— Евгений Ваганович, Вы лично знаете, какой театр нужен сегодня зрителю, особенно в такое сложное время?

— Я знаю точно только одно: в это сложное время театр нужен. Нужен во всем его разнообразии, но… Дело в том, что в трудные времена тематика, направленность, стилистика, логическая интонация спектакля не должны быть злыми, удручающими, раздражающими, отвращающими, усложняющими положение зрителя, который нуждается в поддержке. Например, в Америке в 30-е годы во времена печально знаменитой депрессии, в Голливуде процветали комедийные фильмы, а на Бродвее рождались фееричные мюзиклы. А для того, чтобы порадовать, успокоить, вселить надежду на лучшее. Искусство может и должно это делать.

— Нет ли желания пригласить в свой телетеатр «паровоз» (супер звезду) из вне?

— Мне лично «паровоз» не нужен, я сам – паровоз. Поищите кого-нибудь другого для этаких ваших предложений. Нуждающихся в этом так много, что столько паровозов не существует. Но, если бы у меня было помещение театра, где ежевечерне шли разного рода комедийные и эстрадные спектакли, эстрадные обозрения, творческие вечера, сольные выступления ведущих артистов, то, конечно, я приглашал бы и приглашал. Но на ряду с мастерами я бы поставил бы рядом и молодёжь, дал бы молодым артистам оклады и заставил бы учиться у мастеров, развиваться рядом с ними… Как это было у моего поколения. Только так должен существовать театр.

— Нет ли у Вас чувства, что зритель поумнел и стал активнее – ходит на сложные постановки в театры, смотрит вычурные перфомансы, спорят о «высоком», а эстрада осталась как бы в стороне?

— Я не знал, что мерилом ума является перфоманс. А то, что театральная публика любит ходить в театр, по-моему, это естественно. Но, как говорил Карел Чапек, юмористическое творчество — наиболее демократический вид искусства. Видимо, Вы как-то заметили, у наиболее демократической части публики сейчас не хватает финансовых возможностей посещать эстрадные представления. Или Вы имеете в виду что-то другое? А вот то, что «зритель поумнел» и «спорит о «высоком», я такого, к сожалению, не наблюдал. Это было бы прекрасно. Но когда я вижу бесконечные споры в разных ток-шоу, я очень огорчаюсь. Люди орут друг на друга, не дают говорить друг другу, теряют смысл разговора. Это не признак того, что мы поумнели. Это признак отсутствия воспитания и умения вести диалог. Ведь когда-то была целая наука — риторика (ораторское искусство) и эристика (искусство спора, т. е. диалога). Или возьмите журналистов, задававших вопросы Президенту. У половины из них речь не культурная. Это, что? Поумнели? Раньше так не говорили. Речь – это зеркало культуры.

— У Вас есть какая-то методика, как отвлечь зрителей на спектакле от смартфонов? Это же большая проблема в театре.

— Большая! А некоторые зрители даже записывают мои шутки и тут же рассылают по всему миру. Пойди, докажи потом, что это твоя шутка. В некоторых театрах сейчас решили эту проблему путем каких-то глушителей. Заходите в театр и сеть пропадает. Вот и замечательно. Пришёл в театр – получай удовольствие. К сожалению, в 99% концертных залах такого приспособления нет.

— Был ли в Вашей судьбе момент, когда Вы осознали, что вот они – успех, слава, деньги и обратной дороги нет?

— Как-то Вы объединили всё вместе. Это, наверное, происходит с певцами типа Стаса Михайлова, Григория Лепса и других… То, что обратной дороги из профессии для меня не может быть, это я понял еще в детстве.

Мы (мое поколения артистов) выбирали эту профессию по зову души, а не по соображению, что за счет нее можно обогатиться. В советские времена артисты жили весьма скромно. Нас, конечно, интересовали заработки, чтобы элементарно прокормиться, но, повторяю, это не было самоцелью в выборе нашей профессии. И стремление к славе тоже никогда не было для меня самоцелью. Те, у кого такая цель, не добиваются стабильного успеха. Как сказал поэт, «цель творчества — самоотдача». Это, прежде всего, труд и учеба, учеба и труд.

Вы, видимо, человек молодой, а молодежи сейчас хочется всё сразу и мгновенно – успеха, славы, денег…

— Десять лет назад Вас часто спрашивали о преемнике. Судили эту миссию Максиму Галкину. Но судя по всему сегодня его юмористический жанр не сильно волнует.

— У меня тоже такое впечатление… Мне очень жаль…

— Одним из самых заметных и обсуждаемых артистов уходящего года стал Максим Галкин. В частности, благодаря своему новому телешоу «МаксимМаксим». Проект наделал много шума, однако не все зрители одинаково хорошо отзываются о нем. Смотрели ли Вы эту передачу? Если да, то поделитесь впечатлениями. Какие замечания могли бы дать создателям?

— Я там увидел много ошибок. Сделал подробный анализ первой передачи, описывая каждую рубрику, как, с моей точки зрения, надо и, как не надо было это делать. Но, понимая, что мои рассуждения, вероятно, никого не интересуют, я положил эти бумажки в стол… А вот его детское шоу «Лучше всех» достойно всяческих похвал. От души могу его поздравить. Но, увы, это не юмористическая передача. Представьте, что в один прекрасный день я стану вести какое-нибудь игровое шоу! «Как выиграть триллион?»

— Новости читаете? Политикой интересуетесь?

— Художник должен участвовать в политической жизни страны? Особенно в такой острый момент, как сейчас?

— Безусловно. Посмотрите в «Петросян шоу» в 11 выпуске фельетон «Загадочная русская душа» и увидите мое участие в этой стороне нашей жизни.

— Всегда, в любое время, плохая, хорошая, умная, глупая, но власть всегда пользуется услугами представителей творческой интеллигенции, когда ей нужно, что называется, сформировать общественное мнение, когда принимается какое-то судьбоносное решение. Вот и сегодня так. А какие отношения с властью складываются сегодня у Вас?

— Если бы Президент попросил меня о таком участии, я бы, конечно, не отказался. Я всей душой поддерживаю нашего Президента и понимаю, как ему не просто. Можно сказать, что я – верный путинец!

Что же касается разных времен, я не дружил никогда с сильными мира сего. Видимо, их не интересовала моя особа. А я не искал дружбы, потому что считал, что сатирик должен быть свободен в выборе мнения, не связанным дружбой. Это даже не моё мнение, это старая профессиональная постановка вопроса.

— Евгений Ваганович, если бы Министром культуры в России были Вы… Какое первое решение, может быть самое важное, приняли бы Вы?

— Меня нельзя назначать на этот пост, у меня другая профессия.

— Сейчас усиливается ностальгия по советскому времени. Хотите к ней присоединиться?

— Нет, не хотел бы…

— Евгений Ваганович, говорят, что в советские времена все были равны, но некоторые были «равнее» всех. Изменив одно слово, можно эту фразу применить к нашим дням. Сейчас все свободны, но кое-кто «свободнее всех».

— Не совсем понятно, что Вы имеете в виду. Если Вы разумеете тех «свободнее всех», которые участвуют в различных политических шоу и обрушиваются на нашу политику, защищая Запад, то я бы вообще не хотел этого видеть. Скажу так: когда идёт война… А она идет! И гибнут наши люди. В такое время не может быть подобных бесконечных споров с нашими недоброжелателями, которые, словно артисты, участвуют в многочисленных передачах. Закон военного времени: есть «наши» и «не наши», а с теми, кто и вашим, и нашим… сами знаете, что делали.

— На вопрос, что происходит в России, Карамзин ответил: «Воруют». А если бы Вас спросили, как бы Вы одним словом ответили?

— Ничего не изменилось. Но надо сказать, что Украина в этом смысле нас обскакала в разы.

— Евгений Ваганович, какие думы у Вас сегодня относительно Крыма и его жителей? Таких счастливых глаз давно не видно было, как у крымчан. Может быть, со Дня Победы или когда Гагарин в космос полетел. Такое не купишь.

— Что бы там ни говорили друзья и недруги, но Крым выбрал сам свою судьбу. Это легенды, что людей принуждали проголосовать. Не только историческая, национальная связь руководила людьми, но и зов сердца. Россияне, в том числе и я, были рады (даже понимая, что впереди будет трудно), крымчане ликовали до такой степени, что невозможно было сказать, что это подделка, украинцы, конечно, расстраивались… Так не просто исторически сложилась жизнь Крыма. И всё, как бы, вернулось на круги своя. Ведь ни для кого не секрет и не новость (в том числе и для украинцев), что в своё время большевики очень много границ переиначили и создали, таким образом, огромные проблемы во многих наших регионах. Я счастлив, прежде всего, что это не кончилось большой войной. Потому что, где бы ни был Крым, важнее человеческие жизни.

— Вспоминаете ли своё детство? Какое самое яркое воспоминание оттуда?

— Воспоминаний очень много. Если кто-то не прочь почитать, ждите книгу «Альбом моей памяти».

— Когда Вы росли, кто был велик для Вас?

— Вы, наверное, имеете в виду кого-то из юмористов? Артисты моего поколения, так же, как и весь народ, были влюблены в Аркадия Райкина. Всё мое поколение артистов, конечно же, вышло из Аркадия Райкина.

— Евгений Ваганович, а Вы помните свою первую любовь?

— Помню. Даже в каком-то из прошлых интервью об этом рассказывал.

— Евгений Ваганович, помните ту безграничную волну счастья и тревоги одновременно, когда впервые взяли на руки дочь? Какие они чувства молодого отца? Как пришло на ум такое редкое имя?

— Викторина – старинное русское имя… Какие у меня были чувства? Наверное, как и у всех отцов, у которых появился первенец.

— У Вас репутация немногословного в общении с прессой человека. Как вообще складываются Ваши отношения с журналистами?

— «Я не люблю, когда стреляют в спину», как пел В.Высоцкий. Но, к сожалению, у журналистов это стало излюбленным приёмом. Особенно, когда этот выстрел оплачивается. Две беды у журналистов – когда они лгут, переиначивают информацию на противоположный смысл и когда мою профессиональную терминологию пытаются по своему интерпретировать. Я понимаю, что это делают неграмотные в театроведении люди, но при этому уверенные в себе на все 100%. А другие профессионалы могут это прочитать и усмехнуться. Поэтому мне спокойнее разговаривать здесь, на нашем сайте, как говорится, что сказал, то сказал, что подумал, то и подумал.

— Как Вы относитесь к социальным сетям? Большая часть Вашего поколения считает их «от лукавого», а у Вас очень интересный аккаунт в instagram!

— Не надо крайностей. У социальных сетей есть много удобств и нужно ими пользоваться. Но без фанатизма. В прошлых интервью я много говорил об этом. Выходит, что все уже сказано, потому что Вы во многом повторяетесь.

— Как Вы относитесь к современному российскому кинематографу? Кто на Ваш взгляд в кино из актеров заслуживает большего успеха, чем имеет сейчас? Какой отечественный фильм смотрели в ближайшем прошлом?

— Смотрел фильм «Дуэлянт». Технически, режиссёрски сделано на мировом уровне, работы актёров очень понравились, а вот к сценарию у меня много вопросов.

— Как много Вам нужно в жизни, чтобы испытывать физический комфорт?

— Тепло, чистота и спокойная не нервная обстановка.

— Вы позволяете себе хотя бы иногда лениться?

— Я бы с удовольствием, но мои профессиональные нагрузки этого не позволяют. 18-го декабря я дал сольный концерт в ЦКИ «Меридиан» при температуре в 39 градусов. В моём возрасте это, конечно, не умно, но я не научился обижать зрителей, которые должны были прийти на встречу предвкушающую радость.

— Что Вам нужно сегодня для абсолютного счастья?

— Какой Вы максималист! Хотел бы я видеть когда-либо и где-либо это абсолютное счастье. Но, наверное, я бы ответил так: я был бы абсолютно счастлив, если в моей стране люди были бы счастливы.

— Вам свойственно сожаление?

— Нет. Это бывает редко в отдельных случаях, когда виноваты передо мной другие. Если же виноват я, то я стараюсь извиниться и признаться в том, что был не прав.

— Вам знакомо такое понятие, как тщеславие?

— Я бы предпочел слово честолюбие. Расшифруйте слово тщеславие: тще-славие. То есть, надо понимать: тщетное стремление к славе. Стоит ли тщетно стремиться? Честолюбие хорошо лишь в том случае, если оно заставляет человека наращивать профессиональные качества. Я за такое.

— Вас предавали когда-нибудь любимые люди?

— Предавали.

— А у Вас бывает такое чувство — сам себе надоел?

— Бывает. Когда я заболеваю и начинаю лечиться.

— Что Вас в нынешнем мире тревожит больше всего?

— То, что технический прогресс опережает нравственность человечества. Это может довести мир до беды.

— Вы уже много лет держите прекрасную физическую форму. К 71-му году это не просто. Какой диеты придерживаетесь или, как говорит Алиса Фрейндлих: «Трачу нервы, которые лучше всего жгут калории!»?

— Работа держит меня в форме.

— Евгений Ваганович, поражаюсь Вашей силе воли. В 71 год регулярно посещать спортзал – это здорово! Как давно Вы начали активно заниматься спортом? Кто Вас на это сподвиг?

— Два года назад у меня была операция, и хирург мне сказал: «Хотите продлить себе годы? Очень советую Вам ходить в тренажерный зал». И так случилось, что через три месяца «Открытая клиника», что на Красной преснее, пригласила меня в свой тренажёрный зал. Я был потрясен таким совпадением. Благодарю и радуюсь.

— Как Вы воспринимаете свой собственный возраст?

— Я его не замечаю.

— Что для Вас значит – старость? Вообще, это слово к Вам применимо?

— Не знаю. Во всяком случае, мне жить и творить хочется больше, чем спать. Цитата: с высоты своего возраста я вспоминаю, что раньше сорокалетних женщин я считал старыми тётками… Простите меня, милые девушки!

— Как с возрастом меняется Ваше отношение к понятию слово «дружба»?

— Это понятие по большому счету не должно меняться. Дружба – это взаимная симпатия, это желание прийти друг к другу на помощь, если что, выручить. Наверное, дружба предполагает единство мышления. И, самое главное, преданность. Поэтому, когда человека предают в многолетней дружбе — это большая беда. В молодости, правда, не так понимаешь дружбу, более поверхностно.

Друзья – это богатство.

— Если бы у Вас была возможность что-то изменить в своем прошлом, что бы Вы кардинально поменяли?

— В главном ничего.

— Какие вещи Вам, сегодняшнему, кажется в жизни наиболее важными?

— Ваши вопросы требуют банальных ответов. Вы сами эти ответы знаете.

— Евгений Ваганович, Вам тяжело жить?

— Гнусь от тяжести!

— Как Вы думаете, человек сам создатель своей жизни и судьбы или все предписано свыше?

— Вот еще один банальнейший вопросик.

— У Вас есть любимые философские высказывания, притчи или может быть пословицы?

— Есть. Их много. Вы, наверное, не в курсе, что в 1995 году я был составителем первого сборника афоризмов постсоветского времени, называется он «От смешного до великого». Почитайте, там собраны настоящие образцы остроумия и мудрости.

— Как Вам новогодняя Москва?

— Москва – уникальнейший мегаполис, который на сегодняшний день, пожалуй, вне конкуренции с любым городом мира. Я любуюсь Москвой и горжусь. Мне кажется, что даже Париж в Рождественские дни не так красиво украшен, как в последние годы наряжают Москву. Наш мэр, конечно, невероятной энергии человек. Все время что-то открывается – то шахматный дом, то станции метро, то эстакада, то шоссе и прочее-прочее… Чему нет конца! И дай-то Бог, чтоб так и было. Мне тут в Петербурге сказали в разговоре о городе… Я там чего-то философствовал о том, что им надо делать в первую очередь, а они мне: «Где ж нам такого мера взять? Отдайте нам Собянина!» Ни за что!

Приезжайте (если Вы не в Москве) посмотреть на праздничную Москву во время каникул! Она стоит того! Заодно, на мой веселый концерт сходите. В новогодние дни я, как всегда, (десятки лет) на посту хорошего настроения! Почитайте на сайте расписание.

— Евгений Ваганович, что ждете от года наступающего? Есть ли новые идеи, задумки? Может, намекнете нам? Будет хороший стимул ждать Нового года! И в заключении, мое маленькое стихотворное пожелание:

Пусть Новый год, год Петуха
Приносит много ха-ха-ха
Чтобы всегда был полон зал
И чтоб народ рукоплескал
Желаю шуток вам сполна
Желаю вкусного вина
Чтоб исправлял любой изъян
И чтоб был счастлив Петросян!

— В Новый год много телевизионных выступлений, но и сценических… Спасибо за добрые пожелания! Мне хочется пожелать Вам и в Вашем лице всем посетителям сайта Добра в новом году. Стране нашей хочется пожелать благоденствия, радости без печали! Чтобы на нашу голову не обрушивались катастрофы и убийства, а раздавались только взрывы смеха! Говорят, этим годом командует Петух! Желаю, чтобы его «Ко-Ко-Ко» читалось в нашей жизни в обратном порядке – «ОК! ОК! ОК!». А для того, чтобы был «ОК!», я расскажу вам притчу.

Однажды три брата увидели Удачу, которая упала в яму. Один из братьев подошел к яме и попросил у Удачи денег. Та одарила его деньгами, и он довольный ушел. Другой брат попросил красивую жену. И получив желаемое, радостно убежал вместе с ней. А третий брат молча наклонился над ямой:
— Что тебе нужно? — спросила у него Удача.
— А тебе что нужно? — поинтересовался он в ответ.
— Вытащи меня отсюда! — попросила она.

Брат протянул ей руку, вытащил Удачу из ямы и пошел прочь. А Удача за ним побежала!

Желаю вам не пропустить Удачу в Новом году! Идти с ней по жизни на радость себе и близким!

С Новым годом! Ура!